— Ничего не понимаю. Должны быть здесь, — кивнула девушка на внутреннее пространство шкафа.
Мужчины переглянулись. Взгляды и ухмылки были у всех примерно одинаковые. Головкой девонька стукнулась недавно. Совсем плохая.
— Где «здесь»? — спросил старший.
— Вот тут, — с невинным видом Катя показала в шкаф.
Она не спеша шагнула в шкаф и прикрыла за собой дверку. Мужчины смотрели на эту девушку как на дурочку. Но почти сразу до всех дошло, что их послали к людям, которые дураками не были. Наоборот, компания, которая устроила в этом подвале свой штаб и которая намеревалась ограбить «Феникс-банк», была умная и очень опасная. Когда старший спохватился и рывком распахнул створку шкафа, то увидел только дыру в задней его стенке и глубокий темный тоннель. Автоматная очередь прорезала тишину старинного подвала.
Вика стонала, прикусив губу. Такой паники и суеты она не ожидала. Да и скорее всего, ей просто было не до этого. Она никогда не думала, что придется рожать вот так, удирая от преступников в салоне неприспособленной автомашины. Правда потом подъехал Иван на машине «Скорой помощи», умудрившись оторваться от преследователей, но перекладывать Вику на кушетку в микроавтобус было уже поздновато, когда уже показалась головка ребенка.
— Вика, давай! Еще чуть-чуть! — командовал Игорь.
— Заткнись, — закричала Вика, и тут же ее возглас перешел в стон и секунду спустя… послышался детский крик.
Соколовский был испуган, он был потный от напряжения и страха за Вику. Но он держал в руках ее ребенка.
— Вика, — улыбаясь во весь рот, сказал он. — Тут девочка…Я знаю, все в курсе. Просто… Надо же было сказать?
— Дай ее мне, — тихим измученным голосом попросила из машины Вика.
Иван притащил из машины «Скорой помощи» белые простыни. В них завернули девочку, и Соколовский положил ее на грудь Вике.
— У тебя руки в крови.
Соколовский машинально кивнул, засмотревшись на Вику, а та перевела взгляд с Игоря на дочь и прошептала нежным голосом:
— Привет.
Медсестра в палате приняла ребенка и с улыбкой объяснила:
— Я ее обмою, укутаю и принесу назад…А вы имя уже придумали?
Вика покачала головой. Медсестра кивнула с пониманием и пошла к двери. Дверь распахнулась, Валерий пропустил медсестру и потом вошел в палату, осматривая ее.
— Хорошо тебя устроили. Илья сказал, что ребенок будет все время с тобой. Это очень важно. И, пожалуйста, подумай над тем, чтобы потом перебраться в санаторий. Помнишь, я показывал брошюру? Я договорюсь.
— Валера, послушай…
— Я знаю, что ты скажешь, — перебил Вику Симоненко. — Что ребенок ничего не меняет. Что ты давно все для себя решила. Что шансы выстроить нашу жизнь заново были только у меня в голове…
— Я скажу «спасибо».
— Судя по тому, как все идет сегодня, — задумчиво сказал Симоненко, — в отделе я надолго.
— Нам не хватало хотя бы одного сотрудника, который все будет делать по правилам, — слабо улыбнулась Вика.
— Операция началась три часа назад. Мы, в любом случае, уже участники. Но по итогам придется задать себе вопрос: все ли мы сделали, что могли? — Симоненко протянул Вике телефон. — Возьми. Это телефон Игоря. На всякий случай.
Повернувшись, Валерий пошел к двери. Вика окликнула его.
— Берегите друг друга.
Все трое вернулись во двор, в котором недавно была назначена встреча. Пряников хмуро пожевывал губами и смотрел перед собой в пространство, что-то прикидывая. Игнатьев нервничал больше всех и все рвался вперед. Жека с неудовольствием посматривал на обоих своих товарищей и ждал решения. Он понимал, что сидеть нельзя, надо что-то делать. Даже отказ от операции — уже решение и действие.
— Чего мы ждем? — громко шептал Игнатьев, дергая Пряникова за рукав. — Охраны не станет меньше. И нас не прибавится. Либо говори, какой план, либо идем по старинке.
— А по-старинке — это как? — поинтересовался Аверьянов.
— Это по принципу: «Сначала стреляй, потом думай». Ни разу не подводил. Что напоминает мне о главном: мне нужен ствол.
Пряников посмотрел на своих спутников и тихо сказал:
— Ждите меня здесь. Я осмотрюсь.
Выйдя со двора, Пряников отошел в сторону закрытого на ночь магазина и встал в нишу стены, где его было не видно. Достав телефон, он набрал номер старшего группы наблюдения. Говорить приходилось, прикрывая трубку рукой. На улице было слишком тихо, а искать более укромное места было некогда.
— Да ты услышь меня, капитан, — пытался доказать Пряников командиру группы. — Сейчас или никогда!
— Товарищ полковник, у меня четкий приказ только наблюдать, не вмешиваться, до приказа генерала Корнилова.
— Бывают ситуации, когда надо импровизировать!
— Не думаю, что у вас есть полномочия для импровизации.
И тут на глазах Пряникова стал подниматься и съезжать в сторону тяжелый канализационный люк. Он замер на месте и замолчал. Рука медленно потянулась к кобуре под мышкой. А потом он увидел голову Кати. Девушка прижала палец к губам, выбралась из люка и перебежала к стене дома.
— Товарищ подполковник, — продолжал спорить в трубке голос командира группы. — Любое изменение плана должно идти через товарища генерала.
— Разберемся, — оборвал его Пряников и убрал телефон в карман.
Игнатьев, увидев Катю, которую привел Пряников, нисколько не смутился.
— Я тебе четко обозначил, что ты не должна в этом участвовать! Я тебя запер! Что еще я должен был сделать?
— А ты спустись в подвал дома напротив и спроси запертых там парней, участвую я в этом или нет! — ядовито отозвалась девушка.
— Запертых?
— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — осведомился Пряников, которому надоело слушать семейные препирательства.
— Секунду, — Жека взял Катю за локоть. — Ты говоришь, запертых? То есть ты их заперла? Мы можем идти в банк через тоннель?
— Не можем. Они в тоннеле заперты. Я, когда от них сбежала в подвале через шкаф, то прошла боковым походом и заперла обе двери.
— Да кто тебя попросил влезать! — возмутился Игнатьев.
— Я, — раздался за спиной голос Соколовского. Он стоял, прислонившись спиной к стене. — Катя позвонила мне, описала ситуацию. Я подсказал, что делать.
— Ну и что прикажешь делать дальше? — спросил Пряников. — Мы не можем зайти в банк, как планировалось.
— Простите, Андрей Васильевич, — спокойно возразил Игорь. — Но так и не планировалось.
Пряников уставился на Соколовского, потом перевел взгляд на Аверьянова, Игнатьева.
— Зачем тогда весь этот сыр-бор с реставрацией здания?
