— Второго раза не будет, — крикнул Соколовский.
— А чего ищем-то? — спросил Жека, поглядывая на дверь и красную лампочку над ней.
— Увидим — поймем! — проворчал Пряников.
— Надо уходить, — Игнатьев схватил Игоря за плечо. — Если нас грохнут, кто от этого выиграет?
— Если уйдем — выиграет он! — дернул плечом Соколовский, сбрасывая руку Игнатьева.
Пряников с досадой швырнул в стену очередной запертый ящик.
— Игорь. Надо уходить.
— Уходите!
— Ты идешь с нами. Либо мы тебя потащим.
— Тут… замок какой-то странный, — Жека подошел к Игорю. — Мы не это ищем?
Соколовский резко повернулся и схватил ящик, который держал Аверьянов. Вместо скважины под ключ была круглая прорезь диаметром чуть больше сантиметра.
— Игорь, быстрее, кто-то подъехал! — раздался из динамика рации крик Кати.
— Идем! — отозвался Игорь и полез за пазуху.
Он вытащил кольцо матери, которое висело у него на шее все это время. Точно, вот что напоминала ему эта прорезь в сейфовом ящике. Сорвав с шеи кольцо, он вставил его в паз и надавил на кнопку в центре крышки. Ящик открылся. Все склонились на ним, но внутри лежал только диктофон. Ящик был пуст, ни папок, ни документов. Ничего! Соколовский достал диктофон и нажал кнопку. В тишине хранилища стал слышен голос его матери:
«Игорь, я не знаю, сколько тебе сейчас лет. Но если эта запись у тебя в руках, значит, меня уже нет с вами. Я не знаю, что тебе рассказали про мою смерть. Убить меня мог только Фишер — из-за тех документов, которые ты нашел с этой записью… Все, что написано в них — правда. И про Фишера, и про отца, и про Аркадия. Ты должен знать правду. Как с ней жить — решать тебе…»
— Какие документы? — выпалил Пряников, глядя на пустой ящик.
— Тут ничего нет, — пробормотал обескураженный Игорь.
— Уходим, — Игнатьев потащил всех к двери.
— Странно, что батарейки не сели за столько лет… — пожал Аверьянов плечами, но его никто не услышал.
Катю держал за волосы охранник, прижимавший ствол автомата к ее пояснице, девушка вцепилась в его руку, прикусив от боли губу. Избитый Иван лежал в наручниках возле двери. Неподалеку двое охранников прижали к полу Симоненко.
— Оружие на пол! — раздался знакомый голос, и из-за колонны вышел Васильев. Он подошел к Кате, которую за волосы держал охранник, и взял девушку за локоть. — Все положили оружие! Или мы начнем с нее.
Соколовский бросил на пол пистолет и посмотрел на Васильева. Со стуком упали рядом пистолеты Аверьянова и Пряникова. Один из охранников подошел, собрал оружие с пола и передал своему командиру — немолодому охраннику с глубокими залысинами над висками.
— Поставь ящик, Игорь, — велел Васильев, — он тебе больше не нужен. Сейчас мы передадим вас полиции. Проникновение в банк, с оружием в руках… На этот раз простым арестом вы не отделаетесь.
Соколовский заметил движение, но не сразу понял, что происходит. Командир охранников из протянутых ему помощником пистолетов выбрал оружие Соколовского, а потом повернулся и неожиданно выстрелил в Васильева. Вскрикнула одна Катя, на которую попала кровь убитого. Никто из охранников не шелохнулся и не проявил эмоций. Пряников и Игнатьев смотрели, как Васильев заваливается на бок и падает. И в тишине холла очень отчетливо послышались шаги человека с уверенной походкой хозяина. Фишер вышел не спеша, остановился возле тела Васильева и посмотрел на него с сожалением.
— Как же так, Игорь? Бедный Илья. Пытался остановить грабителей. Это месть за то, что он тебя предал? Я тебя понимаю. Но ты выбрал для мести не того человека.
Соколовский повернул голову, уловив движение сбоку. Один из охранников вдруг подошел к Пряникову и вывернул ему руку, согнув полковника чуть ли не пополам.
— Тихо, тихо! — рыкнул Пряников.
Охранник вырвал из руки Андрея Васильевича телефон, на котором тот пытался тайком набрать какой-то номер. Охранник бросил аппарат на пол и раздавил каблуком.
— Андрей, кому ты хотел позвонить? — спросил Фишер. — Своим? Их нет. Только вы и я. Район оцеплен. Зачем нам лишние свидетели.
Симоненко и Пряников переглянулись.
— Это блеф, — с трудом выдавил из себя Валерий.
— Уверены, товарищ капитан Симоненко? — вскинул брови Фишер. — Генерал Корнилов вами гордился. Но, по-моему, сегодня вы его разочаровали.
— Отпусти всех, — громко на весь холл прозвучал голос Соколовского. — Это между нами.
— Игорь, — укоризненно отозвался Фишер. — Ты преувеличиваешь свое значение. Ты только часть проблемы. Которую я решу сегодня. Сейчас, в этом помещении, четыре моих врага. И трое — кому не повезло.
С этими словами он медленно пошел вдоль всех задержанных, разглядывая поочередно Соколовского, Пряникова, Игнатьева, Симоненко, Катю.
— Классные вы борцы за справедливость. Вломились ночью в банк, устроили черт знает что в хранилище, где честные граждане хранят свои деньги.
Фишер остановился напротив Пряникова и с интересом посмотрел ему в глаза.
— Кстати, Андрей, а ты рассказал Аркаше, что ты в него стрелял? — Увидев, какими глазами Игнатьев глянул на Пряникова, Фишер кивнул: — Нет, я так понимаю. Не обижайся, Аркадий, он выполнял мой приказ. Надо было тебя вывести из игры, чтобы ты не мешал бизнесу. Но я хотел, чтобы ты лично рассказал Кате с Игорем, как убил мою жену и мою дочь. За честность спасибо. Но это не делает тебя меньшим ублюдком.
Пряников сверлил Фишера ненавидящим взглядом и шевелил губами, то ли ругаясь про себя, то ли угрожая. Фишер посмотрел на него, а потом кивнул на Соколовского:
— А Игорь знает? Или… даже не догадывается?
— Заткнись, — рыкнул Пряников.
— Ну, ты что. Не будет другого шанса. Ну что? Ты, я? Ты?
Не дождавшись ответа, Фишер повернулся и подошел к Соколовскому.
— Когда внедряли Андрюшу, — сказал он, — нужно было как-то завоевать мое доверие. Я как раз узнал, что твоя мама решила меня предать, проблему нужно было решать… И молодой капитан Андрей Пряников вызвался помочь.
Соколовский, напряженно морща лоб, посмотрел на Пряникова, потом снова на Фишера. Он не знал, верить или не верить в то чудовищное, что он сейчас здесь слышал. И услышит еще.
— Ты все правильно прочувствовал сейчас, Игорь. Андрей организовал смерть твоей мамы. Нашел Лапина, сделал заказ. Не спорю — сработало! Я двадцать лет ему верил. Вот насколько хватило крови твоей матери. На двадцать лет!
Соколовский холодно смотрел на Пряникова.
— Поэтому вы меня опекали? — спросил он.
— Заглаживал вину, — вместо Пряникова ответил Фишер. — Скажи, Андрюша, думал, сейчас завалите меня, и вы в расчете. Смерть за смерть, да?
