— Стражников позвали? — спросила Кассандра.
— Позвали! — фыркнула Сиена. — Только зря время потратили. Стражники явились прямо с обеда, полупьяные. В комнате Софии и пяти минут не пробыли. Другие служанки говорили, что по утрам ее мутило. Не иначе ждала ребеночка. — Камеристка покосилась на Фалько и слегка покраснела. — Больше ничего искать не стали. Решили, что она просто сбежала. Сказали, беглой прислугой они не занимаются.
Фалько многозначительно посмотрел на Кассандру.
— Ну, что я говорил? Если уж венецианским властям нет никакого дела до порядочной девушки, имеет ли смысл сообщать им о малолетней проститутке или — как бы выразиться поизящнее — новоиспеченной куртизанке?
— Куртизанке?! — ахнула Сиена. — Ее тоже похитили?
Прежде чем Кассандра успела ответить, из портего послышался пронзительный вой.
— Лапка? — догадалась девушка.
— Я ее поймаю, синьорина, — пообещала Сиена и стремглав бросилась в коридор.
— Нам придется все ей рассказать, — прошептала Кассандра.
— С какой стати?
— Она может нам помочь, — вполголоса пояснила девушка. — О том, что творится в Венеции, слуги осведомлены не хуже отцов города. Если не лучше.
Кассандра высунула голову в дверной проем. Сиена, казалось, растворилась в темноте.
— К тому же, если ей не рассказать, она может подумать, что мы с тобой…
Фалько ухмыльнулся:
— А вот этого никак нельзя допустить, верно? Женщины в гневе страшны, и, видит бог, получать по голове кастрюлей я больше не желаю. — Молодой человек осторожно потрогал образовавшуюся на макушке шишку и поморщился. — Но почему ты решила, что ей можно довериться?
Кассандра стыдливо отвела глаза, когда он в очередной раз помянул имя Господа всуе. Божба слетала с его языка слишком легко. Рука девушки невольно потянулась к поясу, однако розарий она уже успела снять. Только бы не забыть помолиться за Фалько, наметила про себя Кассандра.
— Сиена не выдала меня прошлой ночью. Не сказала Агнессе, что я уходила.
Кассандра не стала говорить о пропаже рисунка. В глубине души она еще надеялась, что он отыщется до возвращения тети. Страшно подумать, что начнется, попади он в руки к старой синьоре.
Вернулась Сиена с Лапкой на руках.
— Эта глупая кошка опять умудрилась застрять между перилами, — сообщила она. — До смерти перепугалась.
— Бедняжка. — Кассандра прижала Лапку к груди и принялась почесывать ей шейку. Кошка блаженно прикрыла глаза и замурлыкала.
Фалько потрогал белое пятнышко у нее на лбу, между ярко-зелеными глазами.
— Вот паршивая зверюга! — и тут же сделался серьезным. — Ну же, Кассандра, говори, что собиралась сказать.
Кассандра вкратце поведала камеристке об их кладбищенских похождениях. По ходу повествования глаза Сиены делались все больше, а когда речь зашла о зловещей записке, она, не сдержавшись, воскликнула:
— Какой ужас, синьорина! Вам угрожает опасность!
— Потому мы и решили найти преступника, — заявила Кассандра куда увереннее, чем ощущала себя на самом деле.
— Кстати… — Фалько сбросил с плеча торбу, о которой девушка успела напрочь позабыть. Внутри оказалось необыкновенно красивое платье, искусно расшитое кружевами и жемчугом.
Сиена ахнула. Даже в неровном сиянии свечи было видно, как на ее бледных щечках расцветает розовый румянец. Стараясь не глядеть на госпожу, камеристка взяла платье, расправила тонкий шелк и, все так же пряча глаза, приложила наряд к плечам Кассандры.
Пришел ее черед краснеть.
— Это… просто костюм. Мы хотим найти покровителя убитой девушки.
— Вы собираетесь переодеться… — Скромница Сиена не смогла выговорить роковые слова.
— Продажной женщиной, — решительно произнесла Кассандра, начиная жалеть, что просто не сказала камеристке, что у них с Фалько любовное свидание. Скандал вышел бы меньший. — Я знаю, это опасно, но еще опаснее сидеть и ждать, пока безумный убийца до меня доберется. К тому же Фалько все время будет рядом. Только прошу тебя, не говори тетушке.
Сиена молча переводила взгляд с Кассандры на Фалько. Наконец согласно кивнула и, к изумлению Кассандры, улыбнулась.
— Придется соорудить вам прическу, синьорина.
— Прическу? — не поверила своим ушам Кассандра. — Что ты имеешь в виду?
— Вам нужно сделать прическу и накрасить. — Сиена провела рукой по ее непокорной темно-рыжей гриве. — А то в вас в два счета распознают благородную девицу. Я заплету вам косы, а сзади сверну жгутом.
— Отличная идея. Сегодня ночью наша красавица не останется незамеченной.
Кассандра не нуждалась в зеркале, чтобы удостовериться: ее щеки пылают, как черепица под летним солнцем. Кое-как совладав с собой, она отвела Фалько в портего и зажгла две свечи, чтобы юноша не потерялся в темноте.
— Жди здесь, — велела Кассандра. — И смотри ничего не разбей. Ах да, и не трогай арфу. Тетя бережет ее как зеницу ока.
Девушка не уставала удивляться восторгу, с которым служанка приняла правила игры. Недаром говорят, в тихом омуте черти водятся. Сиена затянула Кассандру в корсет вдвое туже обычного и помогла надеть платье. Рукава украшали волны черного кружева, а глубокий вырез едва прикрывал соски. Юбка была сшита из нескольких слоев гладкого черного шелка и шуршащего бирюзового шифона. Кассандра попыталась поднять лиф повыше, но Сиена подняла ее на смех.
— Если будете стесняться, вас вмиг распознают, — заявила камеристка. Она расчесала волосы хозяйки костяным гребнем, заплела в косы и соединила на затылке.
— А теперь лицо!
Сиена усадила хозяйку перед зеркалом и вернулась с черным бархатным мешочком. В нем хранились стеклянные баночки с помадой, румянами, белилами и углем для глаз и бровей.
— Откуда это у тебя? — удивилась Кассандра.
— От Феличианы. Она отдала мне кое-что из своих вещей, когда перешла к Дюбуа.
Кассандра закрыла глаза, чтобы камеристка могла накрасить ей глаза и брови. Покончив с этим, Сиена принялась красить ей губы.
— Что-то я не замечала, чтобы ты красилась, — успела сказать Кассандра.
— Ну что вы, ваша тетушка никогда бы не стала такое терпеть в своем доме, — смутилась Сиена.
— Ты очень красивая, — сама удивившись своему открытию, вдруг заметила Кассандра.
Это была правда. Сиена уступала старшей сестре в яркости черт, да и уши ей достались чуть больше, чем нужно, зато природа одарила ее безупречной кожей и блестящими льняными волосами. Кассандра подумала, что ее камеристка испытывает по отношению к Феличиане те же чувства, какие она питает к Мадалене. Восхищается, невольно сравнивает и капельку завидует.
