Итак, весьма недовольная собой, в конфликте с генетическим императивом «будь вежливой с людьми», однажды вечером после работы Дорис оседлала велосипед и отправилась к дому Оскара.
Входная дверь отсутствовала – весь южный фасад дома был разворочен в ходе инноваций, затеянных Кевином. Дорис обогнула дом, вошла в боковую дверь, ведущую через каморку для стирки белья в кухню, и постучала.
Дверь открыл Оскар. В первый момент, когда он увидел, кто явился, брови его сошлись на переносице. Но – не более того. Всем своим видом Оскар заявлял: «Я абсолютно спокоен».
Да, тогда она видела другое лицо. Ошеломленное лицо человека, заработавшего лунный удар. (Дорис была уверена, что такой существует; он даже болезненнее солнечного.)
– Послушай, Оскар, я сожалею о том вечере на холмах, – единым духом выпалила Дорис. – Я тогда была сама не своя…
Оскар поднял руку, останавливая пулеметную очередь слов-горошинок.
– Входи, – коротко сказал он. – Я тут общаюсь с родственниками из Армении.
Дорис проследовала за ним. В комнате мерцал телеэкран; на нем виден был двор, освещение давали несколько лампочек, развешанных, словно иллюминация, на ветвях дерева. Белый стол уставлен бутылками и бокалами; вокруг стола сидит целая шайка бандитского вида усатых мужчин, рядом женщины с черными, как смоль, волосами. Все как один уставились с экрана прямо на Дорис, лишь та вошла в комнату. Смутившись от неожиданности, Дорис произнесла:
– Там сейчас, должно быть, полночь…
Она услышала свое замечание в компьютерном переводе на армянский. Люди за столом рассмеялись, один что-то сказал. Телевизор в комнате Оскара, немного подумав, отчеканил синтезированным голосом:
– Когда лето, мы днем спим, а бодрствуем ночью; спасаемся от жары.
Дорис кивнула – мол, понятно. Оскар, глядя в зрачок над экраном, произнес задушевным тоном:
– Друзья мои, до чего приятно было всех увидеть! Но сейчас я расстаюсь с вами. Надо ехать. До встречи через месяц! – Люди на экране заулыбались, заговорили наперебой: «До встречи, Оскар!», прощально махали руками. Оскар отключил звук.
– Люблю я эту банду, – сказал Оскар по пути из комнаты в кухню. – Они без устали приглашают приехать, навестить… Согласись я, пришлось бы пробыть там целый год, чтобы, не обидев никого, погостить в каждом доме.
Дорис снова кивнула и сказала:
– У меня самой есть такие же родичи. Заботливые родственники – всегда хорошо. Но еще лучше такие, которые вообще не дают о себе знать. – Затем опять приступила к делу: – Послушай, я серьезно сожалею о позавчерашнем…
– Уже слышал, – грубовато прервал Оскар. – Извинения приняты, хотя в этом совсем нет нужды. Тот вечер оказался для меня прекрасным.
– Неужели? Про себя я бы такого не сказала. Что же с тобой такое превосходное случилось?
Оскар лишь посмотрел на нее бесстрастным взором.
«Ага, – догадалась Дорис, – наверное, он сердится на меня – там, под маской».
– Можно я вытащу тебя пообедать? – вслух произнесла она.
– Нет. – Он моргнул. – Во всяком случае, не сегодня. Ты же слышала, я сказал только что – уезжаю. На гонки.
– Гонки?
– Если пойдешь со мной, мы, может, что-нибудь сообразим. Например, там есть хот-догс.
– Хот-догс?.. – протянула она.
– Такие маленькие говяжьи сосиски.
– Мне известно, что это такое! – рявкнула Дорис.
– Значит, тебе известно достаточно, чтобы решить, едешь ты со мной или нет.
На самом деле Дорис не знала, что такое «хот-догс», просто ей не хотелось доставлять Оскару удовольствие видеть ее любопытство.
– Хорошо, – произнесла она. – Пошли.
* * *
Оскар уговорил Дорис ехать на машине, чтобы не пропустить начало. Оскар припарковался в южном Ирвине на краю до отказа набитой стоянки, расположенной позади вытянутого стадиона. Из его бетонной чаши доносился низкий рокот.
– Шум как от завода, – сказала Дорис. – На чем они гоняют?
– На драгах.
– Это… автомобили?
– Угадала.
– Но ведь они работают на бензине! – с возмущением воскликнула Дорис.
Рев моторов со стадиона заглушил ответ Оскара. «Вот черт, – подумала Дорис, – он просто дико зол на меня. Притащил сюда именно потому, что знает – мне не понравится!»
– …На спирту! – расслышала она голос Оскара во внезапной паузе моторного грохота.
– Машины или люди?
– И те и другие.
– Но ведь они никуда не приезжают! Носятся за своим хвостом. В шоссейных гонках хотя бы есть пункт назначения…
Оскар поглядел на нее:
– Зато они едут в никуда очень быстро.
«Ладно, – приказала себе Дорис. – Спокойно. Не дай ему поддеть себя. Если уйдешь сейчас, Оскар решит, что ты, как он всегда и считал, просто нашпигованная моралью сучонка и он победил. Какого дьявола, он вовсе не собирался побеждать, по крайней мере – сегодня», – сама собой возникла мысль.
Оскар купил билеты, и они пошли на стадион. Люди толпились на трибунах, надрываясь, перекрикивали шум моторов, пили пиво из банок и бумажных стаканчиков. Масса потертых синих джинсов, джинсовых жилеток и курток. Многие одеты в черную кожу. И многие толсты, по крайней мере очень упитанны. Может, именно поэтому Оскару здесь нравилось?
Они уселись на верхние скамейки с пронумерованными местами. Оскар купил у разносчика пиво. Неожиданно он поднялся на ноги и заревел, все наращивая силу своего баритона:
«Международные
гонки
округа
Ориндж,
ура-а!»
Когда Оскар начал орать слово «гонки!», вся толпа взревела вместе с ним; получилось что-то вроде гимна. Люди с разинутыми в крике ртами поворачивали лица к Оскару; один из них бесцеремонно спросил:
– Это кто такая с тобой?
– До-рис Нак-аяма! – провозгласил Оскар, словно объявляя выход борца-профессионала. – Впервые на арене!
Человек тридцать приветственно закричали:
– Здорово, Дорис!
В ответ она подняла руку и вяло пошевелила пальцами в воздухе. На длинную полосу окрашенного в черный цвет бетона начали выкатываться машины. Поднялся такой грохот, что стало невозможно расслышать соседа.
– Вот это машины, а? – крикнул Оскар в самое ухо Дорис.
И впрямь автомобили выглядели впечатляюще – толстенные задние шины, вытянутые фюзеляжи, черные с серебром громады ревущих двигателей. Передние колеса крепились на торчащей вперед и в стороны трубчатой раме – конструкция под стать велосипедной, только гораздо более мощная. Гонщик протискивался в машину через узкую щель впереди мотора. Действительно громадины – Дорис осознала это, увидев, какими маленькими кажутся головы в шлемах, торчащие из водительских люков. Даже на холостых оборотах двигатели издавали безумный рев, а уж когда гонщик давал перегазовку, мотор словно превращался в бомбу непрерывного взрыва и выплевывал протуберанцы пламени через широченные выхлопные трубы, расположенные сзади по бокам корпуса. Дорис животом чувствовала неприятные вибрации – грохот сотрясал внутренности.
