Текст был приблизительно следующим:
Чикаго. Продолжается расследование смерти 52-летнего мистера Дарсли, убитого тремя выстрелами из револьвера. Его тело нашли в переулке несколько недель назад. В молодости мистер Дарсли был известным частным детективом и близким другом мисс Даун, которая совместно с мистером Уокером создала знаменитый Каталог.
Я посмотрел на Жюли, но она молча похлопала по газете.
Мистер Дарсли был приговорён к смертной казни за убийство мисс Даун, произошедшее 31 декабря 1899 года. Благодаря поддержке лучших адвокатов Америки Дарсли избежал повешения, но приговор вызвал много толков.
До ночи побега мы не располагали никакими сведениями о мистере Дарсли. После хладнокровного и зверского убийства охранника ему удалось вырваться из тюрьмы. Однако его свобода длилась недолго. Мужчина был найден мёртвым в одном из переулков в районе вокзала. По иронии судьбы его убийство произошло недалеко от складов компании «Уокер&Даун» и бывшего дома мисс Даун.
Дальше шли некоторые душераздирающие подробности о мистере Дарсли, который был назван «кровожадным чудовищем» и «человеком, состоящим в сговоре с городской преступностью».
— Теперь понял? — cпросила Жюли.
Понял я мало что, поэтому ещё раз более вдумчиво прочёл статью от начала до конца. Потом я поднял голову и спросил:
— Ну и?
— Тебе не кажется это странным? — спросила моя подруга. — Каталог по ошибке отправляет нам дорогущие часы. В попытке их заполучить служащий Каталога едва нас не убивает. А теперь мы узнаём, что за несколько дней до этого убийца мисс Даун сбежал из тюрьмы. И умер он, между прочим, именно рядом с домом мисс Даун.
Я сложил газету и отдал её Жюли. Я всё ещё не понимал, к чему она клонит.
— Ты знал, что мисс Даун убили в ночь Нового года? — спросила Жюли.
Я кивнул. Об этом знали более-менее все. Несколько раз я слышал, как обсуждали это убийство. Ничего особенного, просто замечания по поводу несчастной мисс Даун и её кончины, которыми с сочувственной миной обменивались подруги моей матери, попивая чай в гостиной.
— Мне кажется, смерть Дарсли и часы связаны, — сказала Жюли. — Это точно. И мы должны узнать, в чём тут дело.
Жюли развернулась и пошла прочь, но потом обернулась и оскалилась, как дикая кошка:
— И последнее. Вы с Те Труа лучше остерегайтесь ваших новых друзей и Чита. Они мне не нравятся. Ни капельки.
14. Мемфис
Пароход плыл вдоль восточного берега большого острова. На вид остров казался необитаемым. И вот наконец вдали показался Мемфис. Матросы побросали связки хвороста в топку, и из дымовых труб повалил тёмный дым, а в вышине воздух рассёк резкий свисток «Луизианской истории». Кто-то на пристани заметил пароход и вскочил, звон колокола отозвался на свист парохода, и какое-то время над Миссисипи стоял шум и гам.
Готовящиеся к высадке пассажиры приготовили чемоданы, люди в порту побежали на причал, продавцы тащили тележки с товаром в надежде что-нибудь выгодно продать. Девушки рассматривали приезжих, надеясь найти достойного жениха или просто какого-нибудь красавчика, по которому можно повздыхать. Молодые люди, разумеется, делали то же самое. В общем, поднялась ужасная суматоха.
Город Мемфис был ещё важнее и крупнее Нового Орлеана. В порту могли одновременно пришвартоваться десятки кораблей. «Луизианская история» собиралась простоять в Мемфисе полдня, чтобы пассажиры могли поужинать в городе, если захотят. Конечно, мы тоже хотели побывать в городе. Точнее, хотели Жюли и Те Труа. Я же немного боялся и думал, стоило ли включать в список своих Страхов пункт «опоздать на корабль и остаться в Мемфисе». По-моему, ещё как стоило.
— Может, разумнее было бы остаться на борту…
— Но корабль отплывает только в семь, — запротестовала Жюли. — У нас куча времени. Мы можем быстро всё посмотреть…
— Да чёрт с ним, — фыркнул Те Труа, — Эдди, как всегда, трусит. Когда ещё нам выпадет шанс погулять по Мемфису?
Мне, как обычно, пришлось выбирать — пойти с ними или остаться на борту в одиночестве. Но было слишком жарко, чтобы сидеть на пустынном корабле полдня, наблюдая, как матросы грузят на борт ящики.
Мемфис принял нас в свои раскалённые объятия. Стояла такая жара, что дышалось с трудом. Везде сновали люди, мимо проезжали кареты и дилижансы. На причале, как сардины в банке, толкались элегантно одетые господа вперемешку с попрошайками.
Мы шагали вперёд, сначала Те Труа и Жюли, за ними я, держа Тита за руку. Мы шли вдоль берега Миссисипи в поисках прохлады.
— Ого! — крикнул Те Труа так громко, что я чуть не упал. — А это что такое?
Он указал пальцем вдаль, и, честно говоря, у меня тоже отвисла челюсть. Недалеко от нас небо делила пополам громадная стальная конструкция, которая шла от одного берега Миссисипи до другого. Поезд на полной скорости и с диким грохотом пересекал этот удивительный мост. Казалось, что он едет по облакам.
— Ух ты! — сказал я. — С каких это пор поезда летают по воздуху?
— Вообще-то это всего лишь мост, — заметила Жюли.
— Но я не знал, что существуют такие длинные мосты, — сказал Те Труа. — А ты разве знала?
Мы направились в сторону моста и добрались до его основания. Рельсы сверкали под полуденным солнцем. Мост был действительно огромным, может, целую милю в длину. Его металлические распорки, казалось, бросали вызов Миссисипи. Те Труа хотел перейти по мосту и посмотреть, что там на другой стороне (там, ясное дело, был другой берег), но на этот раз мне удалось его переубедить. Не хватало ещё, чтобы проехал другой поезд, пока мы будем наверху… Тогда пришлось бы прыгать в воду, чтобы нас не раздавило.
— Может, что-нибудь выпьем? — предложила Жюли. — Я просто умираю, как хочу пить.
В два прыжка она добежала до ближайшей лавки и вошла внутрь.
— Простите, мистер, в этой бочке у вас лимонад? Сколько стоит?
Владелец магазина поднял голову и поморщился.
— Пенни за стакан, — ответил он.
— Тогда нам на всех, — попросил Те Труа.
Продавец достал из ведра с водой три стакана, поставил их на прилавок и наполнил жидкостью жёлтого цвета, внимательно следя, чтобы не пролить ни капли.
— Деньги вперёд, — сказал он.
Я помотал головой:
— Мистер, не хватает одного стакана.
— Не думаю, — ответил тот.
Я кашлянул:
— Мистер, нас четверо. А стаканов всего три.
Хозяин лавки с шумом втянул носом воздух.
