Но, несмотря на опровержение заявлений о том, что выступление изначально было запланировано под фонограмму, и что это решение никак не было связано с его болезнью, Фредди приходилось прилагать все усилия, чтобы продержаться на сцене, потому что под его смокингом последствия СПИДа все больше изнуряли его. У него была рана на правой голени и незаживающий очаг поражения на стопе. Обе раны так и не удавалось до конца вылечить, и они заставляли его хромать.
Монсеррат Кабалье вспоминала тот вечер, когда они с Фредди выступали, как она почувствовала: он понимал, что это, возможно, его последнее выступление: «Когда он пел, я заметила, что в его глазах блестели слезы. Я протянула ему руку. Он сжал ее и поцеловал. Было ясно, что он внезапно осознал свою судьбу. Это были слезы прощания. Это было его прощание, по крайней мере, со сценой», – сказала она
[695].
Кабалье была одной из немногих, кто уже знал о степени болезни Фредди. Это произошло во время одной из их заключительных сессий записи, когда Фредди вдруг отшатнулся, чтобы избежать их обычных приветственных поцелуев и объятий. В интервью 2012 года она вспоминала: «Я сказала: „Прости, Фредди, я не хочу тебя беспокоить”».
Он сказал: «Нет, нет, я должен тебе сказать. У меня ВИЧ».
Я спросила: «Что это значит?»
Я знала много людей с ВИЧ, и они были здоровыми, поэтому я не думала, что это проблема.
Он сказал: «Ну, что касается меня, у меня уже развился СПИД, и я не хочу, чтобы ты заразилась».
В то время никто не знал, как вирус передавался, и люди опасались даже заражения через кожу
[696].
Я сказала: «Но ты такой сильный, как твой голос». Мне было очень тяжело все это слышать, хотя, конечно, не так, как ему. Мне было очень приятно, что он решил довериться мне. Это означало, что он, должно быть, действительно ценил нашу дружбу»
[697].
Через два дня после финального выступления Фредди и Кабалье запустили альбом «Barcelona» в Королевском оперном театре Ковент-Гарден. Альбом достиг 25-го места в британских чартах альбомов и, несмотря на очень сдержанный прием со стороны музыкальной прессы, оставался основным событием в музыкальной карьере Фредди: «Я не думал, что я способен написать оперную композицию, которая будет удовлетворять требованиям всемирно известной примадонны, – сказал он. – Я действительно не знал, что я способен на такие вещи. Я подумал: „Что еще мне осталось сделать?”
[698].
Закончив работу над проектом „Barcelona”, Фредди внезапно решил поехать в Мюнхен. Он взял с собой Питера Фристона и Питера Стрейкера, но его все больше раздражало, что он не мог наслаждаться развлечениями, как все остальные. Он уже не мог участвовать во всеобщем веселье из-за усталости и похожих на грипп симптомов, причиной которых была его значительно истощенная иммунная система. Джим Хаттон прилетел, чтобы в Германии составить ему компанию, но даже тогда Фредди чувствовал себя настолько отвратительно, что не присоединился к друзьям, которые посещали бары и клубы Бермудского треугольника – той части города, в жизни которой он так активно участвовал всего несколько лет назад.
Вернувшись в Лондон, Фредди снова заперся в своем доме Гарден Лодж и возобновил курс лечения с AZT, но вскоре столкнулся с той же проблемой, что и многие принимавшие AZT пациенты со СПИДом: препарат работал недолго – от четырех месяцев до максимум года, – а затем его эффективность падала до нуля, и начинали сказываться побочные эффекты. Но когда пациенты возвращались к приему AZT, он начинал действовать. Фредди не стал исключением.
К концу 1988 года, после окончания (с некоторыми перерывами) годичного курса лечения AZT, анализы показали значительное снижение количества T4, и ему было предложено полностью отказаться от AZT. Но AZT не был единственным препаратом, который он принимал: ему требовалось супрессивное средство против токсоплазмоза и пневмоцистной пневмонии, а также гидрокортизон и флудрокортизон для поддержания энергии. В конце концов, Фредди полностью отказался от AZT в пользу новых экспериментальных препаратов – любых средств, дающих хоть какую-нибудь надежду. Если бы он прожил дольше, он узнал бы, что эффективность AZT после начального периода была нулевой и что все его страдания, а также страдания десятков тысяч других людей, были напрасны.
Следующим препаратом, который Фредди принимал в надежде на выздоровление, был DDI – препарат, который в комбинации с по меньшей мере двумя другими препаратами против ВИЧ значительно подавлял ВИЧ. Его начали лечить DDI, когда доктор Брайан Газзард получил доступ к данному препарату для небольшой группы пациентов в больнице Chelsea & Westminster Hospital (до 1989 года AZT был единственным лицензированным препаратом, используемым при лечении ВИЧ и СПИДа). Испытания показали значительный рост количества CD4 у пациентов, принимавших исключительно DDI, в отличие от пациентов, не получавших никакого лечения ВИЧ, и в итоге, в октябре 1991 года, препарат был одобрен. Но препарат все еще находился на стадии тестирования, и Фредди принимал его просто с надеждой на эффективность, как принимал и все другие препараты.
Также он наконец принял решение, что должен рассказать остальной команде Queen о своей болезни и посвятить все оставшиеся силы и время записи песен вместе со своими товарищами по группе.
Глава 45
1989 год принес множество важных событий для мировой истории: протесты на площади Тяньаньмэнь в Пекине, крах коммунизма в Европе, падение Берлинской стены и приход Джорджа Буша на смену Рональду Рейгану.
Рейган подвергся серьезной критике за то, как он решал проблему СПИДа во время своего президентства, хотя имеется довольно противоречивая информация относительно обоснованности этой критики. В 1992 году Ларри Крамер заявил: «Он, судя по всему, сократил федеральный бюджет здравоохранения и даже отказался произносить фразу „СПИД” в течение первых своих семи лет пребывания в Белом доме». Крамер продолжил: «Рональд Рейган, может, и совершил какие-то похвальные поступки, но он также был чудовищем и, по моему мнению, несет ответственность за большее количество смертей, чем даже Адольф Гитлер. Он один из тех, кто позволил эпидемии СПИДа разрастись от 41 случая в 1981 году до более 70 миллионов человек сегодня»
[699].
На самом деле Рейган впервые упомянул СПИД в ответ на вопрос на пресс-конференции 17 сентября 1985 года, а 5 февраля 1986 года он нанес внезапный визит в Департамент здравоохранения и социальных служб, где он сказал: «Одним из наших самых высоких приоритетов в области общественного здравоохранения явлется поиск лекарства против СПИДа». Администрация Рейгана также сделала запрос на увеличение финансирования на борьбу со СПИДом с 8 млн долл. США в 1982 году до 26,5 млн долл. США в 1983 году, в результате чего Конгресс увеличил сумму до 44 млн долл. США, которая после этого удваивалась каждый год во время президентства Рейгана
[700].
