Вика принялась их собирать и ее внимание привлекла предвыборная листовка. Накануне выборов в местную Думу почтовые ящики заваливали этим мусором. Обычно Алик выбрасывал эти бумажки, не глядя.
– Смотри-ка! Силин, – воскликнула Вика. – Тот еще жук! Так он у тебя в округе?
– Ты его знаешь? – удивился Алик.
Листовка, которую еще минуту назад он собирался выкинуть в мусорное ведро, вдруг завладела его вниманием. Интуиция подсказывала, что новая информация может пригодиться.
– А то! Это отец моего одноклассника Пашки. Придурок. За мной в девятом классе ухлестывал.
– Отец?
– Ты че? Я ж еще несовершеннолетняя была. Зачем старичку такой график, связь с малолеткой? Он же депутат. По-моему, на третий срок избирается. Но у него тоже гормоны играли будь здоров. Меня увидит, глазки – прямо масляные, так бы и съел, да не по зубам. А Пашка мне вообще прохода не давал.
Алика охватило радостное волнение. Казалось, внутри поднимаются и лопаются пузырьки шампанского. Вот она та самая зацепка, конец путеводной ниточки, что приведет его к власти.
– А ты можешь меня с ним познакомить?
– С Пашкой? На кой он тебе? – фыркнула Вика.
– Нет, с его отцом.
– Зачем?
– Наказы у меня к нему есть. Как у избирателя к депутату, – улыбнулся Алик.
– Да ладно тебе дурачиться.
– Я не шучу. Устрой мне встречу с Силиным.
– Да я Пашку тысячу лет не видела. У меня даже его телефона не сохранилось.
– Спроси у одноклассников.
– Ладно, завтра узнаю.
– Сегодня. Сейчас.
Уговорить Вику не составляло труда, а особое, приподнятое настроение придавало Алику дополнительной энергии. Его голос звучал завораживающе и в то же время властно:
– Будь умницей. Ты берешь телефон…
Позабытая пицца остывала на столике в прихожей.
На встречу Алик одевался с особой тщательностью. Не следовало возлагать надежды исключительно на дарованную ему силу убеждать. Поскольку первое впечатление часто оказывается решающим, игнорировать фактор внешнего вида не стоило.
Он придирчиво оглядел свой гардероб и сразу же отмел все джинсовые варианты. В чиновничьих кабинетах люди в джинсах вряд ли вызывают доверие. Пиджак и галстук? Ближе к теме, но не слишком ли официально? Он идет как проситель, а значит, и одежда должна подчеркивать субординацию. Остановив свой выбор на костюме и стильной рубашке с расстегнутым воротом, он оглядел себя в зеркало и остался доволен.
Завтрак в горло не полез. Желудок свело нервным спазмом. От сегодняшнего разговора зависело, сумеет ли Алик ступить на первую ступеньку лестницы власти. Будь в запасе хотя бы несколько месяцев, можно было бы не дергаться, но сейчас фактор времени играл важную роль. Стоит профукать шанс, и дожидайся следующих выборов.
Алик явился загодя. На двери висела медная табличка с почти говорящим именем: «Иван Силович Силин». Как говорится, силен в квадрате. Оставалось проверить, так ли это. В просторной приемной стояли кожаные диваны и аквариум литров на сто. Пол застлан ковром, чтобы шарканье ног не мешало высочайшему начальству. Алик понял, что он на правильном пути. Кто такой Силин? Местечковый божок, букашка в масштабах государственной политической власти, а респект налицо. Это тебе не то что соседа по рынку за пивом гонять.
Покой хозяина охраняла довольно бесцветная секретарша средних лет. Может, у него тоже жена ревнивая?
– Иван Силович занят, – безапелляционно заявила она.
– Мне назначено.
Алик назвал фамилию, и серая шейка зашелестела ежедневником.
– Вы пришли рано. – Она стрельнула взглядом на часы. – Еще тридцать семь минут.
Надо же какая точность! Алик не имел ничего против того, чтобы подождать, но его взбесило то, с каким высокомерием на него смотрит старая кляча, будто она тут главная по тарелочкам. Эдакое самоутверждение швейцара. Интересно, а что эта моль запоет, если ей позолотить крылышки?
Алик представил: вот он, как паук, выпускает невидимые нити и виток за витком оплетает женщину. Кто его знает, почему паук? Образы приходили сами собой. Паук был лишь одной из фантазий, которые помогали воздействовать на людей, но наиболее действенной.
Секретарша заерзала на стуле, поправила и без того безупречную стопку бумаг и пролепетала:
– Минутку… Может быть… Я сейчас уточню…
Она встала и направилась к двери в кабинет.
Алик глубоко вздохнул. Волнение улеглось. Небольшая тренировочная практика пошла на пользу.
Вернувшись из кабинета, секретарша, извиняясь, залебезила:
– Иван Силович просил подождать. Может, чай или кофе?
Алик вспомнил, что не завтракал. Подкрепившись чаем с печеньем, он входил в кабинет уверенной походкой человека, знающего себе цену.
На улице Алик не признал бы Силина. На листовке тот выглядел лет на десять моложе. Либо фотка была старая, либо над ней хорошенько потрудились в фотошопе. В жизни депутату было никак не меньше шестидесяти: щеки обвисли, как у бульдога, под глазами мешки. Но молодится, старый хрыч, ишь как волосы зачесал. Не хочется сверкать лысиной.
Силин одним взглядом оценил стоящего перед ним молодого человека и сразу же определил для него лимит времени:
– У вас ровно пять минут.
– Я уложусь в три, – улыбнулся Алик и с удовлетворением отметил, что такое начало Бульдога заинтересовало.
– Прекрасно. Слушаю.
– Я хочу стать вашим дублером.
– Кем?!
Графическая прямая интереса резко подскочила почти до максимума.
– Дублером. Подам свою кандидатуру, а перед выборами сниму и отдам голоса вам.
Светящиеся золотые нити тянулись к сидевшему за массивным столом человеку, но пробиться к нему было гораздо сложнее, чем к стареющей стерве за дверью.
– Мне не надо объяснять, что такое дублер. Почему ты решил, что мне он нужен?
Силин тяжелым взглядом вперился в посетителя.
От Алика не ускользнуло, что Бульдог перешел на «ты», но сейчас было не время анализировать, хорошо это или плохо. Силин, как черная дыра, поглощал все усилия подчинить себя чужой воле. С подобным Алик сталкивался нечасто. Впрочем, где ему было встречаться с серьезными людьми? До сих пор он все больше на мелкоте трясся.
Он сконцентрировался. В районе пупка разлилось легкое жжение. Пальцы покалывало, будто иголочками, но голос звучал ровно, ничем не выдавая внутреннего напряжения.
– Кому же не нужны лишние голоса? Вы ведь идете со своим основным соперником почти вровень.
– А ты нахал, – с нескрываемым одобрением сказал депутат.
