Алик почти физически ощутил, что он пробил в панцире Бульдога брешь, пусть небольшую, но монолит дал трещину.
– Сколько тебе лет? – поинтересовался Силин.
– Двадцать три.
– Чем занимаешься?
– У меня магазин на строительном рынке.
– Значит, политика тебе в новинку?
– Не поздно начать.
Силин хмыкнул, поднялся из-за стола и, сцепив руки за спиной, встал лицом к окну. Может, чувствовал чужое воздействие и избегал прямого взгляда? Впрочем, Алику не требовалось глядеть ему в глаза.
– Предвыборная кампания требует денег. Или ты заработал в своей лавчонке столько, что готов ее оплатить? – спросил Силин.
Старый карась заглотил наживку. Алик то ли диктовал, то ли слышал мысли собеседника: «Во время кампании такой шустрый малый пригодится. Удача, что он здесь, а не в кабинете у конкурента».
Алик широко улыбнулся и бесхитростно сказал:
– Нет. Я надеюсь, вы дадите денег на расходы.
– Ты не просто нахал. Ты сверхнаглый нахал! – Силин резко обернулся. – С какой стати я буду давать тебе деньги?
Эта вспышка гнева свела все усилия Алика почти на нет. Невидимая паутина гипноза истончилась. При упоминании денег Бульдог тотчас сделал стойку, но Алика это не обескуражило. Он уже ощутил свою власть. Несмотря на имя, Иван Силыч Силин был не железобетонным.
– Я ведь буду на вас работать, – спокойно ответил Алик. – Две точки дают больше прибыли, чем одна. Закон рынка. А два кандидата всегда соберут больше голосов.
– Для начала покажи, чего ты стоишь. Набери достаточно голосов, чтобы пройти регистрацию.
– Тогда какая мне разница, кому в итоге отдать свои голоса, вам или…
Положенные пять минут давно истекли. Разговор походил на противостояние борцов сумо, которые бесконечно долго примеряются друг к другу, выискивая у противника слабые места. Алик чувствовал, что оборона Бульдога слабеет, но и сам терял силы.
Ощущение было сродни тому, когда однажды в походе в горы он оступился и завис над пропастью. Нужно было продержаться, пока не подоспеет помощь. Он до сих пор помнил, как пальцы дрожали от напряжения, каждую секунду грозя разжаться и отправить хозяина в полет. С тех пор Алик вычеркнул даже самый безобидный альпинизм из списка своих увлечений. А теперь он испытывал куда более сильное давление. Каждая его клеточка трепетала и едва не лопалась от напряжения.
– Почему ты решил, что люди отдадут за тебя свои голоса?
– Я сделаю ставку на молодежь.
– Молодежи на выборы положить.
– Уговорить их – моя работа.
– Времени остается в обрез. Уверен, что за полтора месяца тебе удастся собрать голоса?
– Иначе я бы к вам не пришел.
Алик как будто раздвоился. Он вел беседу почти на автопилоте, а в глубине сознания пульсировало: выдержать, не сдаваться.
Хозяин кабинета медленно опустился в кресло. По его отрешенному взгляду Алик понял, что тот находится в состоянии полутранса, когда человек осознает происходящее, но его воля почти парализована. Искушение расслабиться было велико, но Алик мобилизовал все свои силы. Оставалось вложить в голову Бульдога нужную мысль, чтобы после он верил, будто решение пришло само.
– Что ж, давай рискнем. И запомни, деньги так просто не даются, – наконец сказал Силин.
Йес! Вот оно! Первая ступенька. Ощущение радости выплеснулось таким мощным потоком, что Алик едва не утратил контроль над собой, но как опытный кукловод, все же сумел удержать нити, на которых болталась его марионетка.
Глава 9
Оставшись один, Иван Силович откинулся в кресле. Он чувствовал себя уставшим, как будто на нем черти воду возили. Клонило в сон, а времени всего ничего. До вечера еще дожить надо. Он нажал на кнопку вызова секретарши.
– Мила, принеси кофе.
В голове был сплошной туман. Последним к нему приходил кто-то из приятелей сына, и они проговорили почти час, но о чем? Силин попытался вспомнить, но мозг был как чистый лист. Как будто кто стер состоявшийся разговор.
Депутата прошиб холодный пот. Что за бесовщина! Бывало, он забывал имена, в последнее время это случалось все чаще. Он даже сделал себе пометку попить что-нибудь от склероза. Но одно дело отдельные слова, а чтобы из памяти выпал час жизни… Это был настораживающий симптом. Доктор прав: нельзя так переутомляться. Надо больше отдыхать. В последнее время Силин спал по пять-шесть часов в сутки – и вот вам результат. Но как тут наладить сон? Даже если с вечера удавалось заснуть, часа в три он просыпался и ворочался до утра. А всему виной нервы. Выборы, леший бы их побрал.
И тут у него в голове будто кликнуло: молодой шалопай приходил насчет выборов.
Секретарша внесла поднос с кофе.
Силин рассеянно кивнул, давая понять, чтобы она не задерживалась. Он достал из шкафа бутылку коньяка и щедро плеснул в чашку.
В голове начали всплывать обрывки разговора, постепенно складываясь в цельную картину.
Иван Силович отчетливо вспомнил начало беседы. Стоило потянуть за ниточку, как клубочек стал разматываться.
Парнишка предложил услуги дублера. Молодой, да ранний. В свои двадцать три уже четко знает, чего хочет. Это не Пашка – только проматывать отцовские деньги горазд. Сколько раз ему, балбесу, долдонил: главное зацепиться, пока связи есть и поддержка, отец не вечен. Но ему говорить – что против ветра плевать. А вот его приятель далеко пойдет. Нагловатый, нахрапистый. Такие шустрые малые – находка.
И насчет молодежи парень прав. Молодняк его в самом деле может поддержать. По всему выходило, что он принял верное решение, но все же Иван Силович не мог избавиться от внутренней тревоги. Что-то тут было неправильно…
…Такие дела за полчаса не решаются. Нужно провести не одни переговоры, чтобы взять дублера…
…С другой стороны, время поджимает…
…И все же сначала нужно было его прощупать, выяснить, кто такой, чем дышит…
…А чего, собственно, дергаться? Поговорили и разошлись. Даже если парнишку формально взяли дублером, что с того? Бумаг никаких не подписывали…
Силин крутанулся в кресле и краем глаза увидел приоткрытый сейф. Тотчас он вспомнил завершение переговоров, так сказать финальный аккорд. С языка невольно сорвалось:
– Япона мать!..
Ноги ослабели. Он схватил бутылку, налил в чашку коньяк и опрокинул в себя одним залпом вместе с поднявшейся с донышка кофейной гущей. Алкоголь проскочил, как вода. Зато вскипевший в жилах адреналин сразу прибавил Силину живости.
Депутат бросился к сейфу. Отсутствовавшая сумма была не катастрофической, но довольно ощутимой. Как могло произойти, что он за здорово живешь отдал столько бабок какому-то проходимцу, причем без всякой расписки?
