– Что это? Как это? – не мог поверить Алик.
– Ваша машина? – спросил подошедший гаишник.
– По ней что, каток проехал?! – сдерживая подступившие слезы, выкрикнул Алик.
– Экскаватор, – констатировал полицейский.
На своем веку он повидал всякого, но это зрелище потрясло даже его закаленную в дорожных инцидентах душу.
– Что?! Откуда здесь экскаватор?! – взорвался Алик.
– Со стройки. Свидетель есть.
– Да, я все видел, – услужливо кивнул невысокий мужчина в очках. Типичный клерк, представитель незаметного офисного планктона. Судя по блеску в глазах и суетливым жестам, ему льстило, что хотя бы раз в жизни он оказался в центре всеобщего внимания.
– Я шел по той стороне. Вижу: едет экскаватор прямо на эту машину. Я еще удивился, водитель слепой, что ли? Даже руками ему помахал. Но он ноль внимания. Подъехал, сначала ковшом по крыше ударил, а потом гусеницами наехал. Железо так заскрежетало. Ужас…
Алик схватил очкарика за грудки.
– Почему вы его не остановили?!
– Как? Вы сумасшедший! Отпустите меня.
Обезумевшего Алика оттащили от бедняги свидетеля.
– Спокойно. Во всем разберемся, – сказал гаишник.
– Где он?! Где эта сволочь?! Я похороню его в его экскаваторе! – в бешенстве выкрикнул Алик.
– Сказали бы спасибо, что я полицию вызвал. Мог бы вообще уйти. На улице никого, – обиженно вставил свидетель.
Алик сник, словно игрушка, из которой вытащили батарейки.
– Пустите, – флегматично сказал он, стряхивая державшие его руки.
Он подошел к останкам своей возлюбленной и прикоснулся к искореженному металлу, как будто надеялся, что все это кошмарный сон, что ее еще можно оживить. Но груда лома ничем не напоминала изящную быстролетную итальянку, мечту любого автолюбителя. Человек несентиментальный, он плакал и не стыдился своих слез.
Алик обернулся к полицейскому:
– Где этот ублюдок? Неужели его нельзя найти? Разве так много экскаваторов разъезжает по улицам? – сдерживая вновь нарастающий гнев, спросил он.
Подошел другой гаишник.
– Нашли его на соседней улице.
– А что водитель?
– Водитель ни при чем. Экскаватор угнали, пока он обедал. У него полное алиби. Со стройки никуда не уходил. Сам пропажу обнаружил и кинулся искать. Думал, кто-то из своих его на другое место перегнал.
– Выходит, какой-то псих умыкнул со стройки экскаватор, раскурочил мою машину и скрылся? Это же чушь собачья! Кому нужно ни с того ни с сего крушить припаркованный на улице автомобиль?
– Мало ли. Может, этот псих богатых не любит. Не волнуйтесь, разберемся, – пообещал гаишник.
– Ни черта вы не разберетесь, – презрительно скривился Алик. – Я требую, чтобы вы этим занялись. Я депутат.
Алик достал документы и сунул их под нос старшему гаишнику. Тот вытянулся по струнке:
– Разберемся. Сделаем все возможное. А может, у него к вам личные счеты, как к депутату?
– А пошли бы вы!..
Борис ликовал. Картина превзошла все его ожидания. Наверное, так ощущает себя писатель, увидевший свое творение на экране. Может быть, он выбрал неверную стезю? Может, ему следовало податься в сценаристы? Лиха беда начало. Главный сценарий своей жизни он уже написал. Все снято с первого дубля. Оставалось надеяться, что соседский родственничек успешно испарился с места происшествия.
Алик убрал депутатскую корочку. Теперь к мысли о безвозвратной потере примешивался еще и страх. Кто поверит, что какой-то псих на экскаваторе превратил «Феррари» в груду металла? Бульдог решит, что он сам это заказал. Так сказать, мелкая пакость: ни себе, ни другим. Как теперь оправдываться? Скотство!
Алик подошел к Борису. Хорошо, что в толпе был хотя бы один человек, которому он мог излить душу.
– Борька, я в полном дерьме.
– Сочувствую. Трудно терять того, кого любишь.
«…Того, кого любишь…» У Алика будто упала с глаз пелена. Он вдруг отчетливо понял, чьих рук это дело. Кусочки головоломки сложились в единую картину: неожиданный звонок, приглашение в ресторан, рядом с которым очень удобно располагается стройка. Откровения Инги о том, что ее изнасиловали.
Все существо Алика заполнила ненависть. Борька, сволочь, как он мог? Все нарочно подстроил. С самого начала хладнокровно спланировал. Ладно, у меня случилось помрачение. В конце концов, я не железный дровосек, чтобы устоять перед красивой бабой. Но ведь Борька сделал это по холодному расчету. Все предусмотрел, гнида.
Алик схватил его за отвороты модной куртки.
– Твоя работа? Ты подстроил? – брызгая слюной, прошипел он ему в лицо.
– Ты что, с ума сошел?
– Если бы ты не позвал меня в этот долбанный ресторан, ничего бы не случилось.
– Мало ли на свете совпадений? Мы же друзья. Разве у меня был повод желать тебе зла? – разыгрывая святую невинность, спросил Борис.
Алик расцепил пальцы. Теперь он знал наверняка, откуда уши растут. Но Борька был неуязвим. Смотрит нагло и не сознается в том, что он подонок.
Глава 25
– Гриш, ты сейчас не занят? Надо повидаться.
Гриша по голосу понял: у Алика неприятности.
– Что-то случилось?
– Я в полном дерьме.
– Приезжай, – не колеблясь, сказал Гриша и добавил: – Только у меня мама дома.
– Давай лучше ты ко мне. Сможешь?
Гриша окинул взглядом разложенные на столе накладные и счета. Бумажки могли подождать. В конце концов, у него рабочий день не нормированный. Чтобы успеть с отчетом, можно посидеть и ночью.
– Конечно. Через час буду.
По дороге до нового спального района, где теперь жил Алик, Гриша не мог избавиться от чувства тревоги. Из головы не шли их ночные посиделки в пустом гараже. В новой ипостаси Алику приходилось несладко. Далась ему эта политика! Зачем только он полез во власть! Там такие зубры, что ему даже с его харизмой делать нечего.
Алик был не из тех, кто плачется в жилетку: прирожденный лидер, вожак стаи. Обычно ОН помогал другим разруливать проблемы, а со своими разбирался сам. Гриша не припоминал ни единого случая, когда Алик нуждался в чьей-то помощи. Он по жизни был самостоятельным и устроился прежде других. Пока остальные ходили в студентах, он уже отслужил в армии и встал на ноги. Правда, Валерка к тому времени тоже трудился в парикмахерской, но ведь это совсем не то, что иметь свой бизнес.
Алик открыл дверь. При взгляде на него нельзя было сказать, что он приверженец здорового образа жизни. Он выглядел помятым, как после хорошей попойки. Волосы взъерошены, несвежая футболка со следами пота под мышками. Белки глаз покрыты красной сеточкой, то ли от недосыпа, то ли от чрезмерного возлияния. Видимо, дела были и впрямь плохи.
