Я смутно помню, как посмотрелся в зеркало: лицо походило на оттаявшую и кровоточащую котлету для гамбургера, вид был уродливый, и меня грела лишь надежда, что со временем это пройдет. Я промыл лицо водой, снял майку и мягко промокнул его. Кровотечение остановилось, и я отправился в обратный путь, теперь всецело сосредоточив свое внимание на лыжне. Жгучая боль и образ сырого фарша для гамбургера немало способствовали подобной сосредоточенности. Позже, уже в отеле, я дополнил первую медицинскую помощь порцией алкоголя — перорально, а не в виде примочек.
Вторая травма ознаменовала мою поездку с группой коллег по больнице на горнолыжный курорт в Колорадо. Я уже упоминал об этой травме во введении. Как и первая, она была получена на небольшом склоне. После обеда я решил доехать на лыжах из кафе до подъемника, который находился неподалеку. Я ехал на автопилоте, витая мыслями в облаках. Внезапно мои лыжи на что-то наткнулись, застопорились и катапультировали меня вперед.
Я уже рассказывал о том, какие странные звуки способно издавать человеческое тело, получающее травму. Это был один из тех моментов. Каждый из вас слышал звук разрываемой ткани — так вот, я услышал примерно такой же, только гораздо более громкий. Люди, находившиеся вокруг, тоже услышали этот звук и потом говорили мне, насколько он был ужасен. Однако боль была не слишком сильной. Я даже смог встать на ноги и нормально передвигаться. Будучи врачом, я поставил себе мгновенный и, как оказалось, неправильный диагноз, решив, что это всего лишь растяжение мышц. Пэм оценила ситуацию куда более адекватно и попыталась настоять, чтобы в тот день я больше не катался на лыжах, но я ее не послушал.
Я был одет в узкие эластичные лыжные штаны, а на ногах у меня были лыжные ботинки высотой до середины икр. Такая двойная внешняя поддержка голени сводила к минимуму проявление симптомов, что и привело к моей ошибке в диагнозе. Остальную часть дня я продолжал кататься, словно ничего не произошло. К вечеру нога стала сильно ныть, но боль была вполне терпимой.
Совершив последний спуск, я добрался до шале и снял лыжные ботинки. Теперь я мог хорошо осмотреть свою голень. Она распухла и была покрыта темными пятнами гематом. Когда исчезло внешнее давление, которое оказывалось штанами и ботинками, отек стал увеличиваться на глазах. Голень быстро раздулась до размеров небольшого арбуза, боль усиливалась с космической скоростью.
Правильным диагнозом был разрыв трехглавой мышцы голени. Я порвал ее в том месте, где мышца переходит в сухожилие, крепящее ее к кости. Пэм, как всегда, оказалась права. Это напомнило мне глубокомысленную шутку: «Если мужчина говорит что-то в лесу, где его не слышит ни одна женщина, он все равно неправ?»
Через некоторое время боль стала настолько невыносимой, что я не мог даже стоять, а тем более ходить. Двое моих коллег довели меня до машины, поддерживая под руки, и на всю оставшуюся часть нашей поездки мне пришлось повесить лыжи на крючок. Болевые ощущения я вполне успешно снимал при помощи ибупрофена, льда и удержания ноги в приподнятом положении, но любое движение ступней, задействовавшее икроножную мышцу, отдавалось острой болью. Я не мог дойти даже до туалета.
Среди моих спутников было двое хирургов-ортопедов, но моим ангелом-спасителем оказался Пол Анготти, хирург-подиатр
[15], о котором я уже вскользь упоминал во введении. Пол — заядлый любитель спорта и опытный хоккеист. Такого человека полезно иметь под рукой во время поездок на горнолыжные курорты, где травмы ног — обычное дело. Как я вам уже говорил, в этом и состоит одно из преимуществ работы врачом: в вашей компании всегда найдется человек, способный оказать вам помощь.
Ортопеды немедленно поставили мне правильный диагноз, но только Пол оказался достаточно предусмотрительным: он взял в поездку хорошо укомплектованный набор первой помощи. Из нескольких метров клейкой ленты он изготовил некое подобие шины, чтобы иммобилизовать мне ступню относительно ноги. Благодаря этому была обеспечена неподвижность лодыжки, и икроножная мышца перестала подвергаться растяжению, так что я смог стоять и даже ходить при помощи костылей, испытывая вполне терпимую боль. По крайней мере я мог присоединяться к нашей компании за ужином, хотя все дни по-прежнему проводил лежа на спине.
На полное восстановление ноги ушло почти девять месяцев. С лыжами мне пришлось распрощаться до конца сезона. И я уверен, что эта травма спровоцировала аналогичную, хотя и менее серьезную травму икроножной мышцы, полученную некоторое время спустя во время игры в софтбол. Тем не менее полагаю, что мне повезло. (Я научился не говорить подобные вещи своим пациентам. Никто из них не считает, что травма, какой бы незначительной она ни была, может быть сопряжена с каким-то «везением».)
Не каждому лыжнику везет так, как мне. Горные лыжи — это высокоскоростной спорт. Хотя в последнее время все чаще используются шлемы, в те времена, когда я регулярно катался на лыжах, их не было и в помине, а тело обычно ничем не защищалось, кроме лыжного комбинезона. Любая жесткая защита ведет к снижению гибкости, необходимой для хорошей лыжной техники, и увеличивает вес, в то время как в этом спорте все нацелено на снижение веса снаряжения.
Любой, кто катался на горных лыжах, видел у подножия горы здание с гигантским красным крестом, где травмированные могут получить помощь. Трассы инспектируются лыжным патрулем, и пострадавшему лыжнику на месте диагностируют травму, оказывают первую помощь, а потом безопасно спускают его с горы. Мой дядя Эрни, который владеет небольшим отелем в горах в Новой Англии, поделился со мной самым ярким впечатлением о горнолыжных курортах: ряды саней скорой помощи, выстроившихся напротив медпункта в ожидании несчастных случаев. Сегодня лыжные патрули используют в основном снегоходы, но я не сомневаюсь, что в случае необходимости они по-прежнему транспортируют травмированных лыжников на санях.
Понятно, что растяжения и разрывы связок, сухожилий и мышц, переломы костей и прочие виды травм, описанные мною выше в связи с другими видами спорта, столь же распространены и в лыжном спорте. Поэтому я не вижу необходимости к ним возвращаться.
Совершенствование лыжного снаряжения помогло сократить число случаев так называемого перелома у верха ботинка, некогда характерного для лыжного спорта. Это перелом в средней трети голени (я упоминал о нем в начале главы о беге), который происходит во время падения. Обычно при падении воздействие амортизируется за счет очень подвижного голеностопного сустава, однако когда сустав иммобилизован жестким негибким ботинком, который к тому же зафиксирован на лыже креплением типа «медвежий капкан», все действие силы приходится на тот участок голени, где заканчивается голенище ботинка. Я видел страшные случаи такого перелома, когда большеберцовая и малоберцовая кости были сломаны посередине и нижняя часть ноги находилась под прямым углом к верхней части голени. Нередко случались и открытые переломы, когда части сломанных костей разрывали кожу и торчали наружу. В наиболее сложных случаях требовались хирургические операции, и реабилитация после таких травм была очень трудной и затяжной.
