Когда за день до состязаний американская команда знакомилась с трассой, они едва поверили своим глазам. Эллиотт вообще поскользнулся и упал, усугубив травму в растянутой ранее приводящей мышце бедра. Позже в этот день один журналист поинтересовался мнением Бена о будущем забеге.
«Я определенно еще ни разу в жизни не видел такой сложной трассы, – ответил атлет. – Наверное, будет удивительно, если по крайней мере половина участников не упадет в этом забеге хотя бы по разу».
Примерно в миле от старта спортсмены штурмовали гору, как ее называли: практически обрыв, бывший горнолыжным склоном до того момента, пока 24 часа назад с него не убрали снег. Гора была невысокой (около 200 метров), но зато крутой (около 15 процентов). Будь она хоть немного круче, атлетам пришлось бы карабкаться на четвереньках. Болельщики стояли здесь в три ряда, так близко, что могли бы дотянуться рукой до пробегавших мимо них атлетов, многие из которых не отказались бы от дружеского толчка.
Едва бегуны перевалили через гору, как перед ними открылся еще более крутой склон. Безжалостно освещенный слепящим полуденным солнцем, этот жуткий обрыв вдобавок оказался еще и самым грязным участком трассы. Варианта было всего два: очертя голову ринуться вниз, как велосипед без тормозов, или все же затормозить и оказаться в хвосте у безбашенных дьяволов. У подножия горы, как раз там, где атлеты достигали наивысшей скорости, был устроен искусственный трамплин, за которым необходимо было круто повернуть направо. С этого места трасса становилась прямой и ровной почти на целых 100 метров. Лидеры тут же воспользовались этим и ускорились, чтобы успеть оторваться от основной массы соперников, наступавших им на пятки.
Когда на секундомере светилось 5.34, Тимоти Кипту закончил первый из шести кругов. Сенсоры считали данные с чипа у него на щиколотке, зафиксировав время и позицию, затем проделали то же с остальными участниками забега. Данные моментально проанализировали, внесли в индивидуальный и командный зачеты и вывели на огромный экран, обращенный к зрительским трибунам. Четвертый бегун из Кении (и последний в списке) Джеффри Кируи был сейчас на 14-м месте. Лучший американский бегун Крис Деррик шел следом за ним – на 15-м. Кения лидировала в забеге с 23 очками. Соединенные Штаты с 99 очками оказались на шестом месте.
Существует теория, что кенийцы – и в особенности представители племени календжин из Рифтовой долины – обладают «генетическими преимуществами» как бегуны. Это утверждение покажется двусмысленным, если не подвести под него рациональную основу. В конце концов, никому не приходило в голову предполагать, что доминирование в беге финских спортсменов в период с 1912 по 1928 год связано с какими-то генетическими преимуществами. Психолог Адам Вейц из Северо-Западного университета изучил эту тенденцию, назвав ее увлечением сверхчеловечеством. Его исследования показали, что представители белой расы с гораздо большей охотой приписывают сверхчеловеческие способности черным людям, нежели белым, демонстрирующим высокие достижения. Таким образом, когда речь идет о доминировании в каком-то виде спорта белых, те прежде всего ищут объяснение в особенностях социума или окружающей среды, например в развитом трудолюбии. Когда же речь заходит о доминировании в спорте черных, начинаются вопросы о происхождении. Но и в этом случае невозможно игнорировать идею, что бегуны из Кении имеют преимущество на генетическом уровне только потому, что для нас неприемлемы скрытые здесь, основанные на различиях между расами двойные стандарты. Ведь в принципе это вполне возможно.
Но если генетические преимущества действительно существуют, то в чем они состоят? Один из вариантов таков: кенийцы (все или некоторые) обладают группой генов, благоприятных для занятий бегом, – таких, каких нет у представителей других народов. Например, на всей планете только члены племени календжин могут иметь ген, усиливающий специфический адаптивный ответ на аэробную нагрузку, такой как биогенез митохондрий. Однако биологи активно возражают против такой идеи, поскольку существует ничтожно малое количество вариантов генотипа, присущих только какой-то одной из популяций человека.
Более того, даже если и существует некий ген бегуна и монополия на него принадлежит племени календжин, он может оказаться вовсе не таким уж полезным абсолютно во всех смыслах. Нет и не может быть универсального генетического рецепта на талант в беге, как и в любом другом виде спорта. Ученые обнаружили множество сочетаний разных генов, связанных с некоторыми видами спорта, но так и не нашли какого-то одного гена, специфичного для определенного спорта. Как отмечает Дэвид Эпштейн в своей книге The Sports Gene
[83], «вариант генома, делающий одного спортсмена талантливым спринтером, может коренным образом отличаться от генома соперника, обогнавшего его на следующих соревнованиях». Тот же принцип подходит и для бегунов на длинные дистанции. Стивен Рот, директор лаборатории функциональной геномики в Мэрилендском университете, утверждает, что существуют буквально триллионы различных возможных генетических сочетаний для тел, обеспечивающих наилучшие достижения в беге. И далеко не все эти сочетания принадлежат кенийцам.
Если кенийцы действительно обладают некими преимуществами как бегуны, это может быть результатом не более чем преобладания определенных комбинаций генов, ответственных за быстрый бег. В таком случае самые одаренные бегуны из Кении окажутся не более талантливыми, чем бегуны из других популяций. Просто их доля в популяции будет больше.
Альтернатива генетической теории доминирования кенийцев в беге – объяснение, основанное на особенностях социума и окружающей среды. Можно найти множество подтверждений этой идее. Начнем хотя бы с того факта, что феномен доминирования в спорте какой-то нации отмечен не только в беге. Если уж на то пошло, трудно найти вид, в котором не было бы определенной степени доминирования одной нации или небольшой группы наций. Например, небольшой остров Куба в период с 1968 года удостоился 67 олимпийских медалей по боксу – столько нет ни у одной другой страны. Половина лучшей женской двадцатки игроков в гольф – представительницы Кореи, а половина лучшей двадцатки теннисисток – женщины из стран Восточной Европы. Германия занимала одно из первых трех мест в 13 из последних 16 розыгрышей чемпионата мира по футболу
[84].
Нации, доминирующие в каком-то определенном виде спорта, объединяет основная черта: их представители безумно преданы этому спорту. Давайте составим такую формулу: национальное доминирование в спорте – производная от объема и интенсивности вовлеченности в этот спорт всех граждан. Если в какой-то вид спорта вовлечено необычно большое число людей и если многие из них готовы рискнуть чем угодно для достижения в нем наивысших результатов, эта нация определенно добьется успехов и в мировом масштабе.
Кения отвечает обоим этим условиям в отношении бега. Процесс начинается с самого детства, благо бег на длинные дистанции широко распространен как одно из самых доступных средств передвижения. Миллионы кенийских мальчиков и девочек каждый день бегом добираются до школы. Более того, когда дети в Кении попадают в школу, там оказываются доступными лишь два вида спорта: бег или футбол. В Кении не сложилась традиция выигрывать в футбол, зато бег рассматривается юными атлетами как реальная возможность покончить с нищетой, в которой все еще остается подавляющее большинство населения этой страны. Таким образом, кенийцы изначально готовы на любые лишения ради успеха в спорте – черта, которой могут и не обладать другие народы.
