Пожилая дама: Благодарю вас, сударь. Теперь мне все ясно. Но ведь лошадь не может перманентно заменить те органы опилками?
— Это лишь временная мера, сударыня, и, признаться, никто от нее не в восторге.
Пожилая дама: Все же я нахожу ее опрятной, если, конечно, опилки чистые и свежие.
— О сударыня, история не знает опилок чище и свежее тех, что набивают брюхо лошадям мадридской арены.
Пожилая дама: Весьма рада это слышать. Скажите, а кто тот джентльмен с сигарой, и что за яствами он лакомится?
— Это, сударыня, Домингин, удачливый организатор боев, матадор в отставке и личный импресарио Доминго Ортеги, а вкушает он креветки.
Пожилая дама: Давайте и мы их закажем, если вас не затруднит, и отведаем. У него лицо славного малого.
— Верно подмечено, только не ссужайте ему денег. Здешние креветки высшего сорта, хотя через улицу они куда крупнее, да и называются лангостинос. Официант, три порции гамбас!
Пожилая дама: Позвольте, как вы их назвали?
— Гамбас.
Пожилая дама: Если не ошибаюсь, по-итальянски слово гамба значит «конечность».
Автор: Неподалеку отсюда есть итальянский ресторанчик, буде вам захочется там отужинать.
Пожилая дама: Он популярен среди тореро?
Автор: Ни в коем случае, сударыня. В нем не продохнуть от политиканов, которые превращаются в парламентариев, если замечают на себе чужие взгляды.
Пожилая дама: В таком случае давайте поужинаем где-то еще. А где столуются матадоры?
Автор: В скромных меблированных номерах.
Пожилая дама: Вам знаком хотя бы один из них?
Автор: Безусловно.
Пожилая дама: Я бы хотела узнать их ближе.
Автор: Скромные меблированные номера?
Пожилая дама: Нет, сударь. Матадоров.
Автор: Но сударыня, многие из них насквозь изъедены кое-какими хворями!
Пожилая дама: Извольте рассказать подробнее об этих хворях, чтобы я сама вынесла суждение. Они поражены свинкой?
Автор: Ни-ни, сударыня, жертвой свинки пало лишь малое их количество.
Пожилая дама: У меня была свинка, и я ее не страшусь. Что же до иных недугов, они редки и причудливы?
Автор: Нет, они встречаются повсеместно. Позднее мы обсудим их подробнее.
Пожилая дама: Но скажите, пока не ушли: был ли этот Маэра самым храбрым тореро из всех, кого вы знаете?
Автор: Да, сударыня, потому что был самым умным из всех прирожденных храбрецов. Проще быть тупым смельчаком, нежели исключительно сообразительным и отважным. Марсиалю Лаланду в смелости не откажешь, однако его смелость целиком обязана уму, она благоприобретенная. Игнасио Санчес Мехьяс, женившийся на сестре Хоселито, превосходный, пусть и скучноватый бандерильеро, был очень отважен, но эту отвагу он набрасывал на себя чуть ли не как штукатурку мастерком. Он словно то и дело норовил щегольнуть волосатостью груди или устройством куда более интимных частей своего тела. Смелость в корриде служит не для этого. По идее, она встает на пути страха, не дает тореро помешать исполнению выбранных элементов. А вовсе не для того, чтобы дубасить ею зрителя.
Пожилая дама: Покамест меня никто не дубасил своей смелостью.
Автор: Сударыня, сходите на Санчеса Мартинеса, и вис отшелушит на обе корки.
Пожилая дама: Когда это можно сделать?
Автор: Нынче он на пенсии, однако если разорится, вновь полезет на арену.
Пожилая дама: Похоже, вы его недолюбливаете.
Автор: Я отдаю должное его смелости, навыкам обращения с бандерильями и нахальству, но он мне неинтересен — ни как матадор, ни как бандерильеро, ни как человек. А посему в этой книге я уделяю ему немного места.
Пожилая дама: Вам не кажется, что вы чересчур пристрастны?
Автор: Сударыня, вы редко встретите более пристрастного человека, нежели ваш покорный слуга, который, кстати, как никто заверяет себя в непредвзятости собственного мнения. Уж не оттого ли, что в глубине души, том самом месте, которое побуждает нас к действию, жизненный опыт взращивает предубеждение, в то время как остальная душа в нас открыта, позволяя судить да рядить?
Пожилая дама: Я не знаю, сударь.
Автор: Как и я, сударыня, так что мы оба, чего доброго, несем чешую.
Пожилая дама: Что за диковинный оборот! Я не встречала его в пору моей юности.
Автор: Сударыня, ныне так принято выражаться для обозначении вздорности в абстрактной беседе или, если на то пошло, любой склонности к сверхметафизичности дискурса.
Пожилая дама: Боюсь, мне придется заучивать правила пользования сей терминологией.
Глава десятая
Бой с каждым из быков состоит из трех актов, и по-испански они называются los tres tercios de la lidia, дословно «три трети боя». Акт первый, то есть первый терсьо, в котором бык бросается на пикадоров, именуется la suerte de varas, или «испытание пиками». Слово suerte занимает важное место в испанском языке. По свидетельству словаря, оно означает вот что: Suerte, ж.р., случай, случайность, жребий, рок, удача, счастье, везенье, происшествие; состояние, условие, судьба, участь, вид, сорт; род, манера, способ, образ действий, искусный прием; трюк, номер, ловкость рук, а также участок площади, выделенный межевыми знаками. Так что перевод суэрте словом «испытание» или «маневр» весьма условен, как, впрочем, и любой перевод с испанского.
Действия пикадоров на арене и та работа, которую ведет матадор, кому вменено в обязанность защищать их своим плащом после спешивания, образуют собой содержание первого акта корриды.
Когда президент подаст сигнал об окончании этого акта и протрубит рожок, пикадоры покидают арену; начинается акт второй. После первого акта на арене нет лошадей, если не считать убитых, которых накрывают Презентом. Первый акт есть акт с плащами, пиками и лошадьми. В нем бык получает наибольшую возможность продемонстрировать свою свирепость или трусость.
Акт второй выстроен вокруг бандерилий. Это палки длиной короче ярда, а если точнее, то семидесяти сантиметров, со стальным гарпунообразным наконечником длиной четыре сантиметра. Их полагается вонзать парами в горбовидную мышцу на холке быка. Бандерильи нужны, чтобы завершить начатую пикадорами работу по утомлению быка и изменению посадки его головы. Обычно вонзают четыре пары бандерилий. Если это делается руками бандерильеро, или пеонами, то такая операция, прежде всего, должна выполняться быстро и из правильной позиции. Если же этим занимается сам матадор, он может позволить себе более обстоятельную подготовку под музыкальный аккомпанемент. Это самая живописная часть боя, именно она больше всего влечет к себе зрителя-новичка. Миссия бандерильеро заключается не только в том, чтобы уколами ослабить шейные мускулы и тем самым заставить быка опустить голову, но и убрать возможную склонность бодаться преимущественно вправо или влево, вонзая бандерильи в ту же половину шеи. Весь этот акт не должен растягиваться за пределы пяти минут. В противном случае бык стервенеет, а сам бой утрачивает нужный ритм; если же бык опасен и непредсказуем, у него появляется слишком много возможностей отомстить и атаковать кого угодно; такой бык развивает в себе склонность охотиться на человека — или «тюк», как его зовут испанцы, — за тканью, когда матадор выходит на последний акт со шпагой и мулетой.
