Ю. М. Лотман в своих комментариях к «Евгению Онегину» не обращает на эту строчку никакого внимания. Зато рассказывает, какая полемика поднялась среди критиков по поводу первой: может ли крестьянин торжествовать, ведь слово это относится к церковнославянским и не пристало простым поселянам. И еще указывает на близость строки «Бразды пушистые взрывая» к стихотворению Вяземского «Первый снег».
Что ж, придется нам разбираться с «облучком» самостоятельно.
* * *
Но давайте сперва узнаем, что такое «кибитка». Возьмем для начала не словарь, а замечательную книгу Ю. А. Федосюка «Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века». Найдем в ней главу «На чем передвигались?», а в ней главку «Виды экипажей». Читаем:
Кибитка – понятие очень широкое. Так именовалась почти любая полукрытая, то есть с отверстием спереди, летняя или зимняя повозка. Собственно кибиткой называлось переносное жилье у кочевых народов, затем – верх экипажа, сделанный из ткани, рогожи, луба или кожи, натянутый на дуги из прутьев. Гринев в «Капитанской дочке» уехал из дому в дорожной кибитке. В той же повести Пугачев едет в кибитке, запряженной в тройку. В кибитке из Петербурга в Москву путешествует герой знаменитой книги Радищева. Любопытная деталь: в кибитке тех времен ехали лежа, сиденья не было. Кибитку Радищев иногда именует повозкой, Гоголь подчас называет чичиковскую бричку кибиткой, так как она имела навес.
В той же главе находим и заинтересовавший нас «облучок». Федосюк пишет:
Как и во всех экипажах, кучер располагался на передке – козлах, подвергаясь, в отличие от ездока, всем воздействиям непогоды. Козлы иногда называли облучком.
Проверим, прав ли автор. Заглянем в «Толковый словарь русского языка», вышедший под редакцией русского и советского лингвиста, одного из организаторов реформы русской орфографии, члена-корреспондента АН СССР Д. Н. Ушакова:
ОБЛУЧОК
облучка, м. То же, что козлы в 1 знач. «Ямщик сидит на облучке», Пушкин.
А что такое козлы? В том же словаре Ушакова находим:
КОЗЛЫ́, козел, козлам, ед. нет.
1. Передок экипажа, на котором сидит кучер. Сидеть на козлах.
2. Деревянные брусья, укрепленные каждый на 4 раскосых ножках, с настланными на них досками, служащие в качестве походных кроватей, столов и подставок для разных надобностей. Пилить на козлах.
Вроде все верно. И все же для страховки заглянем в еще один «Толковый словарь русского языка», только вышедший под редакцией советского лингвиста, лексикографа, доктора филологических наук, профессора С. И. Ожегова. И там читаем:
ОБЛУЧОК
толстая деревянная скрепка, идущая по краям телеги, повозки или огибающая верхнюю часть саней. Ямщик сидит на облучке.
Так что же такое этот облучок? Передок экипажа или деревянная скрепа, огибающая верхнюю часть саней или пресловутой кибитки? Кто прав: Ушаков или Ожегов?
С одной стороны, Ушаков родился в 1873 году, а Ожегов – в 1900-м. То есть первый «ближе во времени» к козлам и облучку, а значит, ему виднее.
С другой – само слово «облучок» говорит о чем-то «обволакивающем», а вовсе не о сиденье впереди экипажа.
Кроме того, если мы заглянем в другое произведение Пушкина «Капитанская дочка», то увидим, что Гринев действительно уезжает из родного дома в кибитке, на облучке которой сидит ямщик. Там же примостился верный дядька Гринева – Савельич («Старик угрюмо сидел на облучке, отворотясь от меня, и молчал, изредка только покрякивая»). Потом туда же садится и «дорожный», то есть Пугачев («Дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: “Ну, слава богу, жилье недалеко; сворачивай вправо да поезжай”»). Трем людям не слишком ли тесно на узкой короткой скамье? Куда проще представить себе, что они расселись по краям передка кибитки.
Кто же прав?
* * *
Разрешить наш спор поможет… третий словарь – конечно же, знаменитый «Словарь живого великорусского языка». Его составитель В. И. Даль был современником Пушкина (и, кстати, пытался оказать тому помощь после роковой дуэли), и они с поэтом говорили буквально на одном языке.
Что же пишет Даль в своем словаре об облучке?
А вот что:
ОБЛУК, облучок м. грядки на телегах, повозках и санях, боковой край ящика, кузова. Сидеть на облуке, на облучке, боком, свесив ноги. Обелу(ч)ковый, облучный, облучечный, к облуку относящ. Облучать, – чить что, обогнуть, обнести лучком, чем-либо гнутым. Облучни ж. мн. вят. кресла или верхняя обвязка на простых санях.
Теперь все встает на свои места. Ожегов был прав, а Ушаков нет (и, возможно, именно он запутал Федосюка). Что ж, как известно, не ошибается тот, кто ничего не делает. Важно, что исправить ошибку одного словаря нам помог… другой словарь. А это значит, что словарей на вашем столе (или в памяти вашего компьютера) должно быть как можно больше. И тогда вы, несомненно, докопаетесь до истины, какой бы сложный вопрос перед вами ни стоял.
Заметка 28
«Об одном прошу тебя, брат Аркадий: не говори красиво!»
«Об одном прошу тебя, брат Аркадий: не говори красиво!» – это слова Евгения Базарова, главного героя романа Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети». Что он имеет в виду? Почему он против «красивых слов»?
Может быть, потому что они зачастую пусты и ничего не значат? Когда человек нарочно пытается украсить свою речь разными «завитками», ему трудно поверить, у него получается неискренне, неубедительно, а часто – смешно.
Вот, например.
«Андрей Болконский, как старый дуб, расцвел и зазеленел».
«Его лицо собралось в жесткие складки».
«Рама велосипеда покорежилась и печально изогнулась».
«Армия бежала, а впереди бежал Hаполеон, поминутно теряя свое величие».
«Небо Аустерлица переломило Андрея Болконского пополам».
Авторы этих строк пытались говорить красиво, образно, «как настоящие писатели». И воспользовались для этого сравнением (в первой фразе) или метафорой (см. Заметку 26). Метафора – мощное оружие в руках умелого творца. Посмотрите, как мастерски пользуется ею Афанасий Фет:
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли.
И мы сразу представляем себе поземку, действительно похожую на серебряных змей. А вот совсем другая, полная энергии, метафора Владимира Маяковского. Его стихотворение «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом, на даче» начинается так:
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
И мы прекрасно понимаем, что на самом деле на небе не сияло 140 солнц, но было так жарко, что казалось, будто светит не одно солнце, а множество, и что над поселком плывет жаркое марево. В этом стихотворении поэт приглашает солнце зайти к нему в гости. Они пьют чай, а потом солнце говорит:
