— Дальше опасно, товарищ лейтенант… — Сержант втянул голову в плечи, когда просвистела мина и взорвалась в соседнем дворе с оглушительным треском. — Проедете два квартала, там еще наши, дальше будет школа… вернее, то, что от нее осталось, а за школой уже фрицы, у них там баррикада из трамваев и всякого мусора, хрен пройдешь… Зенитку выставили на прямую наводку, лупят по нашим…
— Мы знаем, сержант, спасибо, нас там ждут. — Лейтенант сложил бумаги, сунул в недра комбинезона и побежал к броневику. Его втащили наверх.
Колонна продолжала движение, максимально снизив скорость. Это был не самый респектабельный городской район. Мелкие предприятия, мастерские, бесхитростные дома для представителей рабочего класса. Здания в два-три этажа, многие разрушены, валялись вповалку деревья, столбы электропередачи, разодранные оконные и дверные переплеты. Из завалов торчали человеческие конечности. Не всегда удавалось убирать мертвых. В основном это делали местные жители — родственники, соседи погибших. Люди прятались по подвалам, по редким бомбоубежищам. Самые предусмотрительные заранее покинули город, рассеялись по окрестным лесам и поселкам. Уберечь братьев-славян от обстрелов и бомбежек удавалось не всегда. Впереди надрывался пулемет. Кто и по кому стрелял, непонятно. Впрочем, в данном ареале пока все было мирно. Колонна объезжала горы мусора, обломки мебели. Показалась вытянутая двухэтажная школа, в нескольких местах разбитая снарядами. В стенах зияли проломы, валялись парты, расколовшийся пополам глобус. Вдоль обочин прохаживались советские автоматчики — видимо, бывалые люди, уже не гнулись под минами и снарядами. Колонну ждали — на дорогу выбежал крепко сбитый офицер, укутанный в плащ-палатку, начал показывать знаками, что надо свернуть в переулок. Бронетранспортер с бойцами полковой разведки остался на дороге — лейтенант и его подчиненные задачу сопровождения выполнили. Полуторка въехала в переулок, протиснулась между покореженными стенами и через пару минут оказалась во дворе у скромного на вид костела. Водитель остался в кабине, пассажир спрыгнул на землю. Жилистый сухопарый мужчина лет тридцати пяти, с коротким «ежиком», он носил штатское (как, впрочем, и остальные члены группы) — брюки из грубой материи, сапоги, затертый пиджак, кепка со сдвинутым на лоб козырьком. За спиной болтался вещмешок и немецкий пистолет-пулемет «МР-40», повернутый стволом вниз.
— Здравия желаю! — протянул руку мужчина. — Капитан Ломакин, Алексей Борисович, зафронтовая разведка. Выполняем задание полковника Бурмистрова, разведотдел 47-й армии.
— Здравствуйте, капитан, — пожал руку встречающий офицер. — Майор Проничев, мы в курсе, ждем вас. У вас две группы?
— Так точно, товарищ майор, четверо с капитаном Каляжным, четверо со мной. В группах польские товарищи и наши разведчики, владеющие польским языком. До определенной точки на левом берегу идем вместе, дальше разделяемся — у каждой группы своя задача.
— Да, понятно, — сухо улыбнулся Проничев. — Желаю успеха. К сожалению, дальше — немцы.
— Нас обещали вывести к Висле в районе старой пристани…
— Обещали — значит, выведем, — хмыкнул майор, пожимая руку второму офицеру в штатском — тот спрыгнул с кузова и подошел пружинящей походкой. Он был пониже Ломакина, кряжист, имел открытое добродушное лицо. Впрочем, прохладный огонек в глазах присутствовал, добродушие было всего лишь маскировкой.
— Капитан Каляжный, Михаил, по батюшке Александрович, — представился второй офицер. — Надеюсь, вы знаете, товарищ майор, как нам выйти к Висле?
— Разумеется, товарищи офицеры, — кивнул Проничев, — маршрут обследовали дважды — вчера вечером и сегодня утром. Придется воспользоваться канализационной системой города — она давно не работает. Нам помог польский товарищ из Армии Людовой, до войны он работал инженером по подземным коммуникациям Варшавы и знает эти переходы, как свою расстрелянную жену. Ему можно доверять, человек проверенный, имеет к нацистам собственные счеты. Он ждет нас у колодца. Товарищ выведет вас к старой пристани, после чего вернется. Часть подземного пространства с водопроводом и канализацией немцы приспособили под свои нужды: прокладывают тропинки, чтобы отправлять диверсантов, используют шахты и коллекторы под склады и убежища. Но маршрут, проложенный товарищем Кыштовским, безопасен — это сквозная шахта, которая много лет не использовалась, и немцы про нее не знают. Когда выйдете к набережной, уже стемнеет. На старой пристани есть плавсредства, подберете нужное. Вы окажетесь в глубоком немецком тылу — дотошных проверок не будет. Как у вас с документами и немецким обмундированием?
— Есть два комплекта, товарищ майор, — сообщил Каляжный, — и документы на имя гауптмана Отто Зильберта и майора медицинской службы Генриха Рунге. Я знаю немецкий… — Каляжный со скепсисом глянул на Ломакина и добавил: — В отличие от Алексея Борисовича…
— Это правда, — смутился Ломакин. — Познания в немецком — на уровне средней школы. Так уж сложилось, товарищ майор, бывать в тылу у немцев пока не приходилось. Но остальные члены моей группы немецким языком владеют.
— Тогда вы станете потерявшим голос и оглохшим майором Рунге, — улыбнулся Проничев. — Контузия, проблемы с головой, почему нет? Направляетесь на лечение в тыл.
— Разберемся, товарищ майор, — кивнул Ломакин и посмотрел на трофейные наручные часы: — Через час стемнеет, пора в путь.
— Тогда добро пожаловать в подземное царство, товарищи офицеры…
Пассажиры покидали кузов полуторки, подтягивали брюки и лямки вещмешков, заправляли штанины в сапоги, забрасывали за спины трофейные автоматы. Вместе с офицерами их было десять, в каждой группе — по пять человек. «Сборная солянка» — русские, поляки. Несколько опытных разведчиков, двое бойцов — из Армии Людовой, недавно преобразованной в Войско Польское, местные подпольщики-коммунисты, прекрасно знающие город. Эти люди понимали и по-русски, и по-немецки, их специально отбирали для важной миссии. Инструктаж не занял много времени. За домами неистовствовал пулеметчик (у него определенно сдавали нервы) — это не способствовало беззаботному пребыванию на свежем воздухе. Появился невысокий худой мужчина — упомянутый пан Кыштовский, провел беседу с офицерами, пока остальные курили под развалинами. Группа двинулась в путь под присмотром отделения автоматчиков. Половину квартала задворками — люди перебирались через битые стенные конструкции, развалы мусора. Чугунная крышка колодца в глубине двора почти не выделялась. Трое автоматчиков выдвинулись дальше, залегли за перебитыми яблонями — до противника по прямой рукой подать. Пан Кыштовский ломиком поддел крышку, двое крепких мужиков оттащили ее в сторону.
— Ну, с богом, мужики! — напутствовал майор Проничев. — Не наш, конечно, метод — уповать на то, чего нет, но…
— А что, молитва лишней не будет, товарищ майор, — оскалился Каляжный. — Сами не оплошаем, и боженька не подведет… И вам счастливо оставаться, товарищ майор. Даст бог, еще свидимся…
Пан Кыштовский первым растворился в недрах подземелья. Поскрипывали скобы, вмурованные в кирпичную кладку. Ломакин дождался, пока тот спустится, переглянулся с Каляжным, глубоко вздохнул и скинул ноги в шахту…
