– А кстати, об увольнениях, – вспомнила Лиза. – Ты не знаешь, кто здесь работал в шестидесятом году?
– Опомнись, Лизавета! – сурово посоветовал Виктор. – Я ж родился в пятьдесят девятом году, а не служить в Кировский райотдел пришел.
– Да, это я глупость спросила, – кивнула Лиза. – А не в курсе, кто из наших ветеранов может помнить это время?
– Тебе зачем?
– Так просто, – пожала плечами Лиза. – Помнишь, я тебя с Вадимом Петровичем Скобликовым знакомила? Ну, с моим дядей Вадимом? Года за два до его смерти…
– Само собой, помню, – сказав Виктор осторожно.
– Так вот, он в нашем райотделе когда-то служил, – пояснила Лиза. – Давно, они с тетей Женей тогда еще даже женаты не были, да и мои родители – тоже. Но у нас никогда никто не говорил, почему он со службы ушел. Я всегда считала, что по болезни, у него же сахарный диабет был… от которого он и умер, – настойчиво уточнила она, и Виктор смущенно кашлянул, снова вспомнив, как и от чего умер Скобликов. Об этом знали все, но не обсуждали, тем более при Лизе.
– А сейчас я вдруг подумала: а если была какая-то другая причина его ухода? – продолжала она. – И если так, мне хочется ее знать.
– Так спроси свою… – Иван чуть не ляпнул «свою тетю Женю», потом вспомнил, что она недавно погибла и для Лизы это было страшной трагедией, и не без усилия вывернулся: – Спроси своего отца, он наверняка знает!
– Думаю, отец мне не скажет, – задумчиво проговорила Лиза. – Такое впечатление, что это запретная тема.
– А что это тебя вдруг так разобрало? – откровенно удивился Виктор. – Жила, понимаешь, себе спокойно, и вот понадобилось лезть в тайны, так сказать, минувшего. По какой причине?
Лиза пожала плечами. А что она могла сказать? Что по пути в отделение встретила сумасшедшего, который сообщил, что некто с непонятным именем или фамилией Байгоан с того света тянется с отмщением и уже получил три жертвы, но алчет еще? Интересно, Витя просто посоветует ей пойти отдохнуть или сразу начнет звонить к «дуракам», как выразился бы доктор Сергеев?
Но ведь и в самом деле трое в ее семье погибли! Сначала дядя Вадя. Вскоре после этого умерла мама, сделав страшное, чудовищное признание, из-за которого все усомнились в ее здравом рассудке! А потом погибла Женя…
Поневоле задумаешься: откуда зеленоволосому психу Тополеву об этом знать? И с чего его вдруг одолела такая забота о Лизе, что он решил непременно предупредить ее об опасности?
– Ладно, всё это на самом деле не важно, – пробормотала Лиза, проходя мимо Мищенко, как вдруг раздался пронзительный крик, исполненный такой боли, такого страха, что Лизу дрожь пробрала, а рука невольно дернулась к сумочке, где лежал пистолет.
– Что это? Где? – воскликнула она испуганно.
– В КПЗ, – бросил Мищенко, выскакивая из дежурки уже с расстегнутой кобурой и бросаясь к лестнице, ведущей в подвал, где помещалась камера предварительного заключения.
– Кто там? – спросила вслед Лиза.
– Да этот, который палец хотел мужику разноглазому отрезать, – на ходу ответил Мищенко, спускаясь в подвал.
– Что делается на свете! – пробормотала Лиза, сворачивая в свой кабинет.
В дверях она столкнулась с Комаровым, рассказала, что случилось.
Комаров невольно прыснул:
– Смех и горе. Сюжет просто фантастический. У нашего задержанного около года тому назад умерла жена. Внезапно, на улице. По его словам, дело было так: шли они, вдруг обогнал их какой-то мужик с разными глазами, одним синим, другим белесым, обернулся, ткнул в эту женщину, ну, жену задержанного, пальцем. Она закричала, упала и умерла.
– Что, серьезно? – изумилась Лиза.
И вдруг почувствовала, как у нее свело губы судорогой. Закружилась голова, загудело в ушах. Она едва понимала, что говорит. А потом словно оглохла, утратив все чувства, кроме способности размышлять. Все казалось каким-то нереальным… Только что она болтала с Виктором, теперь разговаривает с Комаровым, но перед глазами так и стоят глубоко вдавившиеся в снег тигриные следы, так и слышатся изумленные голоса людей, которые на эти следы смотрят вместе с ней. Через мгновение следы исчезли, все о них забыли – кроме самой Лизы.
И что за собаки?!
Здесь, около отделения, – собаки, там, на улице Калинина, – их лай. Здесь – следы тигра, там – его рычание. Еще немного, и Лиза поверит, что здешние собаки прогнали тамошнего тигра.
И запах крови, этот ужасный, гнилостный запах…
А козьи следы, которые она видела позавчера около десятой больницы?!
Хотя нет. Это были настоящие следы. Ни к какой мистике они отношения не имеют.
А остальные?
Какой психический микроб всех вдруг заразил?!.
Головокружение миновало так же внезапно, как навалилось, гул в ушах исчез, и Лиза снова обрела способность слышать Комарова. Судя по его рассказу, восприятие действительности исчезало всего лишь на какую-то секунду, а ей показалось надолго:
– Наш задержанный – в смысле, тогда еще не задержанный – бросился то жену поднимать, то милицию вызывать, чтоб этого разноглазого задержали, но, пока метался туда-сюда, тот исчез. Прошло уже много времени после смерти, но муж по ней очень горевал, покоя не находил. Часто бродил по улицам, чтобы одному дома не сидеть, как вдруг сегодня встретил того самого человека с разными глазами! Набросился на него, выхватил из кармана перочинный ножик и попытался отрезать ему указательный палец. Тот самый палец, которым разноглазый якобы ткнул его жену, что якобы и стало причиной ее смерти.
– И что потом? – спросила Лиза.
– Разноглазый якобы снова исчез, как будто в воздухе растворился, но задержанный почему-то решил, что ему помогли сбежать окружающие. Он принялся на людей наскакивать, драка началась, это увидела из окна продавщица магазина «Хабаровск-книга», около которого всё происходило, и вызвала наряд. Наши примчались, повязали буяна, однако рядом случайно оказалась женщина, врач-психиатр, которая объяснила, что человек не в себе: сдвинулся по причине своего личного горя. Там же психушка неподалеку, вот эта докторша шла себе на работу да и оказалась свидетельницей случившегося. По всему выходит, она права, потому что, когда мы его сюда привезли, он вообще ничего не соображал и только буйствовал. Уже кричал, будто его жену какая-то женщина погубила, а не мужчина, а потом она превратилась в мужчину… В общем, – Комаров махнул рукой, – безнадега полная.
– Ну а почему его в психушку не отправили, если такая клиническая картина? – спросила Лиза. – Почему сюда привезли?
– Дежурная бригада сразу не сориентировалась, да к тому же он так махал руками и ногами, раздавая зуботычины всем подряд, что его поскорей повязали и водворили в КПЗ. Психиатрическую «Скорую» мы, конечно, вызвали, но она на каком-то вызове. Эта докторша ждала-ждала «Скорую» да ушла наконец: на дежурство опаздывала.
