– Образно, – одобрил Комаров. – И что? Это повод для открытия уголовного дела? Ты хочешь посадить Сергеева за обман старшего лейтенанта Морозовой?
– Это повод для похода в психушку, – сказала Лиза. – Я хочу понять, почему вокруг этого несчастного Тополева была устроена такая дымовая завеса.
– Погоди, ты же все равно собиралась с доктором Абрамовой встретиться, зачем еще повод искать? – удивился Леонтий.
– В том-то и дело, что я хочу в больнице побывать, когда ее там не будет. Мне надо повидаться с Тополевым, поговорить с ним. А при этой даме ничего не получится: она будет над душой стоять. Так что звони, Леонтий, в психушку, и узнавай, когда Абрамовой точно не будет.
Через пять минут Комаров сообщил, что доктора Абрамовой «точно не будет» именно сегодня: она со вчерашнего дня на больничном, а главврач уехал в крайздравотдел на совещание, которое продлится до вечера. Зато Сергеев на работе.
– Отлично, тогда я поехала, – и Лиза начала надевать дубленку, слегка улыбаясь от удовольствия, что Абрамова на больничном. Негуманно, да, стыдно, да, однако это ее откровенно порадовало. Еще больше она обрадовалась бы, если бы Абрамова занедужила после неудачи ее вчерашнего нападения на Лизу, однако настолько самонадеянной старший лейтенант Морозова не была.
– Машин нет, – сообщил Комаров, глянув в окно.
– Да велика ли проблема на автобусе одну остановку проехать и еще немного пешком пройти? – удивилась Лиза. – Сегодня всего пятнадцать градусов, погода вполне прогулочная.
– Ладно, только я с тобой, – неожиданно заявил Комаров.
– Это еще зачем? Тебе что, заняться нечем? Надо оформить закрытие дела о пропавших девочках, да мало ли? Посмотри, сколько бумаг! – Лиза кивнула на свой и Комарова столы, стоявшие рядом.
– Я собирался заняться бумажными делами, но ты меня отвлекла, – сообщил Комаров с наглым видом. – Отбила у меня, можно сказать, охоту этим заниматься. Поэтому я вернусь к бумагам с утра пораньше. А сейчас пойду с тобой. Вернее, поеду, – с довольным видом посмотрел он в окно. – Вот как раз машина вернулась. Фантастика! Как по заказу!
– Зачем? Из спортивного интереса, что ли? Экскурсия в дом скорби? – буркнула Лиза.
– Господи помилуй! Да век бы там не бывать! – неумело перекрестился Комаров и покосился на Лизу: – Ты не будешь смеяться?
– Нет, а что?
– Читала такую книжку – «Голова профессора Доуэля»?
– Фантастика? – хихикнула Лиза. – Конечно, читала. В далеком детстве.
– Я тоже давно читал, – кивнул Комаров. – Но знаешь, что на меня произвело самое странное впечатление? Даже не опыты с пересаживанием голов – это я именно как фантастику воспринял. А до кошмаров перепугала меня история про психушку, где злобный доктор Ровино держал невинных людей, которые слишком много знали, и куда чуть не угодил сын профессора Доуэля.
– Ты хочешь сказать, что Тополева держат в психушке, потому что он слишком много знает? – вскинула брови Лиза. – Успокойся, он самый типичный псих. Ты его не видел, а я видела.
– Но все-таки он и в самом деле знает слишком много, согласись, – упрямо нахмурился Леонтий. – Например, ему известно о трагедиях в твоей семье… Хотя я другое имел в виду. Пойдешь туда одна, а там тебя сцапает этот Сергеев! Может, он тебе наврал потому, что за ним какие-нибудь темные дела числятся. Что, скажешь, фантастика?
– Нет, я лучше промолчу, – вздохнула Лиза. – Насчет темных дел не знаю, но Сергеев и в самом деле не слишком порядочный человек, как мне недавно стало известно. Бояться мне, конечно, нечего, но ты прав: психушка – не то место, куда хочется прийти в одиночестве. Так что спасибо тебе большое за компанию. Пошли?
– Поехали! – улыбнулся Комаров. – И то, что в машине нас будет ждать водила, подкрепляет мою уверенность в том, что мы выйдем из психушки живыми и здоровыми.
«Фантастика!» – чуть не засмеялась Лиза.
При водителе, которого знали мало и с которым не было таких доверительных отношений, как с Афанасьичем, Лиза и Комаров молчали, и к ней подкрались воспоминания о том, как Лиза увидела Всеславского впервые.
В студенческие годы они с Леонтием были на практике в УВД Центрального района, потом их распределили в Кировский райотдел, но связи с Кириллом Портновым они не теряли и как-то раз вместе зашли к нему на работу повидаться. И тот рассказал им о деле, которым начал было заниматься, да оно раскрылось само собой.
Некий инженер некоего проектного института захотел новые джинсы. Не индийские, не самопальные, а фирменные. «Левайс», к примеру. Один его знакомый сказал, что знакомый его знакомого знает выход на фарцовщика, который знает выход на парня, у которого такие джинсы есть, причем не одни. Короче, спекулирует партиями. Поскольку приятели инженера тоже хотели носить американские джинсы, поэтому партия собралась. Ему вручили требуемую сумму, чтобы сходил, купил и осчастливил товарищей по работе.
Связник, то есть знакомый, бывший, в свою очередь, знакомым еще одного знакомого, привел его в обшарпанный двухэтажный дом близ Орлова поля. Дверь открылась, на площадку вышел парень интеллигентного вида в халате, пижамных штанах и тапочках. Он постоянно кхекал, горло было обвязано шерстяным платком. Войти не пригласил, объяснив, что вся семья простыла, неохота заразить добрых людей. Вынес пару джинсов для демонстрации. Все было на месте: ткань должной грубости и голубизны, молнии, болты, лейбл… У инженера радостно забилось сердце.
– Давайте деньги, – сказал хозяин. – Пошли, заберешь товар, – велел знакомому знакомых. – Я больше на холод выходить не хочу. А вы подождите, – предупредил клиента.
Оба скрылись за дверью, инженер ждал… сначала терпеливо, потом нетерпеливо, потом деликатно толкнул дверь.
Она открылась.
Перед инженером открылся выход на черную лестницу, которая, в свою очередь, вела в проходной двор.
Конечно, он отнес заявление к милицию. Конечно, было открыто дело. Кирилл Портнов начал было распутывать сложную цепочку «знакомых знакомых», как вдруг буквально на другой день явился гражданин Всеславский Вячеслав Васильевич и заявил, что хочет признаться в своей противоправной деятельности. Он дал показания, и стало ясно, что это и был тот самый кхекающий интеллигент в халате, который нагрел инженера и его коллег на немаленькую сумму. Всеславский был словно не в себе – его била дрожь, язык заплетался, словно от страха, а лицо и тело было покрыто ожогами. Его отвели в КПЗ, где он скорчился в углу, нервно дергаясь, когда кто-то входил.
Его-то довольнехонький Кирилл и решил показать Лизе и Леонтию.
Но при виде Лизы – она, конечно, была в форме – Всеславский вдруг пришел в ярость. Схватился за решетку и, глядя на девушку с ненавистью, крикнул: «Еще одна ведьма! Все бабы мечтают мужиков загнобить!» – и свалился без сознания.
Конечно, Лиза была тогда в шоке. Ведьма?! Почему?!
