Впрочем, совесть ее, профессиональная или какая-нибудь еще, даже не рыпнулась, чтобы напомнить о себе. Молчала, как убитая! Может, потому, что она, так же как и Лиза, знала, что сколь веревочке ни виться, а конец один, и Кузьмич рано или поздно попадется – если не Сапожкову, так кому-то другому – и огребет себе неприятностей в таком количестве, что на долгие годы хватит расхлебывать.
Когда они вышли из дому и двинулись к околице, сразу за которой поднимался кедрач, пес, забравшийся под крыльцо, оплакивал расставание с Лизой тоскливым воем, который заставил Кузьмича оглядываться и задумчиво морщить лоб, бормоча:
– Эк его разбирает! Ты, милиционерша, мне собаку никак сглазила! А может, ты голову мне задурила и никакая ты не милиционерша, а та самая докторша-шаманка? С того и пес воет, что нечисть чует?
– А он не с того воет, что тигра чует? – огрызнулась Лиза, неприметно озираясь и, к своему облегчению, не видя по-прежнему тигриных следов на снегу. – Как-никак село раньше называлось Хонко Амбани!
– Да это же сто или больше лет назад было, – отмахнулся Кузьмич. – Откуда знаешь?
– Мне Иван сказал, – ответила Лиза чистую правду.
– И впрямь, раньше, говорят, были дела: тут тигры озоровали, собак таскали почем зря, – проговорил Кузьмич с самым безмятежным выражением лица. – Однажды какой-то амбани за месяц уничтожил десятка два псов. Перепрыгнет через забор, схватит собаку, которая деваться никуда не может, потому что на цепи, а только мечется, бедолага, – придавит да и снесет в ближайшую рощицу, где от Полкана или Шарика только клочки шерсти останутся.
– А как вашего пса зовут? – спросила Лиза, чтобы разогнать непонятный страх, который заставлял ее то и дело вздрагивать и озираться.
– Двоеглазка, – сообщил Кузьмич, и Лиза нервно хохотнула:
– Ну надо же!
Однако не стала уточнять, что догадалась об этом и сама. Еще опять назовет колдовкой да замкнется в недоверии!
– Люди знали, что если куда-то начинает слетаться воронье, значит, там пирует тигр, – продолжал Кузьмич, покровительственно поглядывая на Лизу и, видимо, откровенно довольный тем, что «милиционерше» откровенно страшно. – Приятель мой рассказывал: заметил как-то, что кто-то повадился таскать его дрова из поленницы. Решил подстеречь вора. Заслышав шорох, внезапно подскочил к поленнице и включил электрический фонарь. Луч света уперся в усатую тигриную морду…
– Сто лет назад электрических фонарей не было, – заявила Лиза сердито. – Так что тигры появлялись здесь не столь давно, верно?
– Ну, не сто лет назад, но полсотни прошло, как о них забыли, – успокоил Кузьмич. – Не тушуйся, ходи веселей!
Дальше шли молча по узкой утоптанной тропе среди кедрачей. Ветер напевал и посвистывал в вершинах, шелестел по низам, ярко зеленели ветви, нарядно блестела на солнце красная кора… Тишина, покой, красота, но откуда это странное ощущение чьего-то недоброго взгляда – то сзади, то сбоку, то вроде бы даже со всех сторон?
Оглянется Лиза – ничего и никого, а тревога нарастает. Но делать нечего, надо идти и идти вперед!
Миновало примерно полчаса, когда Кузьмич, идущий впереди, начал часто оборачиваться через плечо, сдвигая в сторону вещмешок с «харчишками для Ваньки» и одноствольную «тулку». Лиза подумала, он проверяет, не отстает ли «милиционерша», однако Кузьмич вдруг потянул с плеча ружье.
– Вдруг померещилось, будто кто-то за нами тащится, – пробормотал он.
– Мне это уже давно кажется, – шепнула Лиза.
– А чего ты молчала? – рассердился Кузьмич.
– А чего бояться, если вы говорите, что тигров тут нет? – ответила Лиза и не узнала своего голоса, так он был тонок… словно слабая струна! – и дрожал точно так же.
– Конечно нет, – ответил Кузьмич, приободрившись. И вдруг побледнел, борода его задрожала, и Лиза скорее угадала, чем услышала шепот помертвелых губ:
– Тигр!
Лиза резко оглянулась и увидела, как заколыхались кусты, окаймлявшие тропинку, и тотчас мелькнуло в них что-то рыжее. Мелькнуло – и вдруг могучее рыже-черное тело взвилось в воздух, ломая ветви, и приземлилось рядом с людьми. Желтые глаза, круглые черные зрачки, усы встопорщены…
Раздался грохот – это Кузьмич выстрелил, но промазал. Зверь прянул в заросли, послышался жесткий хруст снега и треск подлеска.
– Вот те на! – выдохнул Кузьмич через несколько минут. Он и Лиза так и замерли, глядя друг на друга остановившимися глазами.
– Надо уходить, – наконец выдохнул Кузьмич. – Возвращаться надо!
– Но ведь он остался за спиной, – прошелестела Лиза. – Лучше вперед! Будем надеяться, он был один и не вернется.
Сорвала шапку, вытерла вспотевший лоб. Повлажневший затылок мигом замерз, и она снова надела шапку.
Хотелось сказать, что видела тигра около избы, заглянувшим в окно, но вспомнила, что не было следов.
Нет, лучше промолчать. От этих воспоминаний еще страшней, не надо этот страх еще и на Кузьмича нагонять!
Пошли. Было тихо. Тигр словно приснился… Кузьмич по-прежнему оглядывался, но лицо его стало уже спокойней, а вот у Лизы по-прежнему колотилось сердце и перехватывало дыхание от ужаса.
Вскоре тропа повела вниз, послышался шум бегущей воды, однако она словно бы бежала в трубе – шумело глухо. Меж сугробов открылась речка – ширины небольшой, метра в три, но покрытая лишь тонким ледком, а местами вырывающаяся из-под него и как бы кипящая на морозе. Вот почему шумело глухо.
– Это и есть Бегунок, – сказал Кузьмич. – Нрав бешеный, оттого и льдом никогда, считай, не схватывается.
– Нам надо ее перейти? Но как? – беспомощно взглянула Лиза на лед, покрытый промоинами и полыньями.
– Да по залому, – Кузьмич указал на скопление древесных стволов, перегородивших русло реки в самом узком месте. Их много лет наносило сюда течением, размывало в половодье, снова наносило, когда выпадало засушливое время… Стволы гнили, делали речку мельче именно в этом месте, но все же вода прорывалась сквозь залом, а то, в дождливые годы, и поверху, однако это сужение реки так и оставалось местом постоянного залома. На малых таежных реках такие заломы могут существовать годами!
Сейчас, прихваченный морозцем, залом выглядел вполне надежным мостом, и Кузьмич уже ступил на него. Однако Лиза вспомнила, как скользили ее сапожки по каменистой тропе, а потому решила поискать какую-нибудь длинную палку, чтобы опираться на нее. Она огляделась, увидела хорошую, потянулась за ней – да так и осталась стоять согнувшись, заметив тигра, который вдруг прянул из чащи на том берегу, куда направлялись путники, и одним прыжком оказался у залома.
Кузьмич рванул с плеча ружье и выпалил, казалось, прямо в усатую оскаленную морду! Лиза видела, видела, как полыхнул пламень, тигра должно было как минимум ослепить, однако он небрежно махнул лапой перед носом, словно отгонял докучливого паута
[19], невесть откуда налетевшего на него среди зимы, и шагнул вперед, словно и не видел стоящего перед ним Кузьмича. Лиза встретилась с тигром глазами и поняла, что ему не нужен Кузьмич.
