Вернулась Петал, распустив по плечам свои белокурые локоны. Эллис снова встал.
– Ключи найдешь в замке зажигания, – сказала Джилл.
Эллис обратился к Петал:
– Иди и садись в машину. Я скоро тоже приду.
Петал вышла, а Эллис снова заговорил с бывшей женой:
– Мне хотелось бы пригласить ее на выходные в Вашингтон.
Джилл не капризничала, но отозвалась твердо:
– Если она захочет поехать с тобой, мешать не стану, но если нет, заставлять тоже не буду.
Эллис кивнул.
– Да, так получится справедливо. Встретимся сегодня немного позже.
Он отвез Петал в китайский ресторан, располагавшийся в Литтл-Неке. Ей всегда нравилась китайская кухня. Вне дома девочка вела себя с ним чуть свободнее. Она поблагодарила Эллиса за стихотворение, написанное им к ее дню рождения.
– Я не знаю никого, кому в честь дня рождения посвящали бы стихи, – сказала она.
Но Эллис почему-то так и не смог понять, хорошо она это восприняла или же пренебрежительно.
– Надеюсь, это все же лучше, чем получить поздравительную открытку с нарисованным на ней котенком.
– Да уж. – Она рассмеялась. – Все мои друзья считают тебя очень большим романтиком. А учительница английского даже спросила, публиковал ли ты что-нибудь из своих стихов.
– Мне никогда не удавалось написать чего-то достойного публикации, – признался он. – Тебе по-прежнему нравятся уроки языка и литературы?
– Намного больше, чем математика. Вот что я просто ненавижу.
– Чем вы занимаетесь? Читаете ли, например, пьесы по ролям?
– Нет, но иногда декламируем стихи.
– У тебя есть любимые?
Она на мгновение задумалась.
– Мне очень нравится одно. Про нарциссы.
Эллис кивнул.
– Мне тоже.
– Я только забыла имя автора.
– Уильям Вордсворт.
– Точно.
– А что-нибудь еще?
– Больше ничего в особенности. Меня сильнее привлекает музыка. Ты слушаешь Майкла Джексона?
– Даже не знаю. Не уверен, что мне попадались его композиции.
– Он реально крутой. – Она хихикнула. – Все мои друзья без ума от него.
Она уже во второй раз употребила фразу «все мои друзья». Сейчас в ее жизни настал период, когда группа окружавших ее ровесников приобрела самое важное значение.
– Мне бы хотелось однажды познакомиться с кем-нибудь из твоих друзей, – сказал он.
– Но, папочка, – почти с упреком отозвалась дочь. – Ты для них совсем неподходящая компания. Это же сплошь девчонки.
Слегка смутившись, Эллис какое-то время молча ел. Он заказал себе к ужину бокал белого вина: эта приобретенная во Франции привычка осталась при нем и в Штатах.
Покончив с трапезой, он сказал:
– Послушай, я тут вот о чем подумал. Почему бы тебе не приехать в Вашингтон и не провести выходные у меня дома? Всего час на самолете, а потом мы сможем отлично повеселиться.
Она была неожиданно сильно удивлена его приглашением.
– А что там такого, в этом твоем Вашингтоне?
– Ну мы, к примеру, могли бы совершить экскурсию по Белому дому, где живет президент. К тому же в Вашингтоне находятся некоторые из самых лучших музеев в мире. И ты никогда не бывала в моей квартире. У меня есть вторая спальня…
Его голос сам по себе затих. Он ясно видел, что не сумел заинтересовать ее.
– О, папа, даже не знаю, – сказала она. – У меня по выходным всегда так много дел. Домашняя работа для школы, вечеринки, походы по магазинам, уроки танцев и все такое прочее…
Эллису удалось скрыть, насколько он разочарован и расстроен.
– Ладно, ни о чем не беспокойся, – сказал он. – Быть может, выдастся случайный уик-энд, когда ты не будешь слишком занята и сможешь приехать ко мне.
– Да, да, само собой. – Она испытала откровенное облегчение.
– Я теперь хорошенько обновлю гостевую спальню, обставлю подходящей мебелью, чтобы ты приехала в любое удобное для тебя время и расположилась в ней.
– Хорошо.
– В какой цвет мне покрасить стены?
– Не знаю.
– Но у тебя же есть любимый цвет?
– Наверное, все-таки розовый.
– Тогда я и выберу розовый. – Эллис выдавил из себя улыбку. – Ну, пойдем отсюда?
В машине по дороге домой она спросила, будет ли он возражать, если она проколет себе мочки ушей.
– Не могу тебе сразу ответить, – осторожно прореагировал он. – А как мама относится к такой идее?
– Она говорит, что не будет возражать, если только ты тоже не возражаешь.
Была ли Джилл настолько мила, чтобы искренне включить его в процесс принятия решения по сугубо семейному вопросу, или же старалась переложить на него ответственность?
– Мне не особенно нравится твое намерение, – сказал Эллис. – По-моему, ты все еще слишком юна, чтобы дырявить себя ради украшений.
– Тогда ты наверняка считаешь меня чересчур юной и для встреч с каким-нибудь молодым человеком?
Эллиса так и подмывало ответить: да, считаю. Она действительно еще не готова к этому. Но не мог же он запретить ей взрослеть?
– Ты уже достаточно большая и можешь ходить на свидания с мальчиками, но только не вступать с ними в серьезные отношения, – сказал он.
Потом искоса бросил взгляд на дочь, чтобы уловить ее реакцию. Она выглядела так, словно он удивил и одновременно позабавил ее. Быть может, у них теперь не была в ходу архаичная формулировка «серьезные отношения»?
Когда они вернулись, на подъездной дорожке уже припарковал свой «Форд» Бернард.
Эллис поставил «Хонду» позади него, и они с Петал вошли внутрь дома. Бернард расположился в гостиной. Низкорослый мужчина с очень короткой стрижкой, он был добряком по натуре, но начисто лишенным воображения. Петал радостно приветствовала его, обняв и поцеловав. Он казался немного смущенным. Крепко пожал Эллису руку и задал традиционный вопрос:
– Ну что там наше правительство в Вашингтоне? Все еще функционирует отменно, как часики?
– Да, по своему обыкновению, – ответил Эллис.
Они полагали, что он служит в государственном департаменте, а суть его ежедневной работы состоит в чтении французских газет и журналов для составления сводки главных новостей, необходимой французскому отделу министерства иностранных дел.
– Выпьешь пивка?
Эллису пива не хотелось вовсе, но он согласился выпить, чтобы просто проявить дружелюбие. Бернард отправился в кухню. Он был управляющим по вопросам кредитования крупного универмага в Нью-Йорке. Казалось, Петал он нравился, она его уважала, и он сам испытывал к ней сдержанную привязанность. Других детей они с Джилл так и не завели. По всей видимости, тот специалист, к которому обращался Бернард, ничем не смог ему помочь.
