Джейн убрала дневник. Следующие два часа они с Фарой провели за уборкой и чисткой помещения пещеры-клиники, а затем настало время спускаться в кишлак и готовиться к наступлению ночи. По пути вниз и позже, занимаясь хлопотами в бывшем доме лавочника, Джейн обдумывала, как ей провести разговор с Жан-Пьером. Она знала, что делать. Они выйдут на прогулку, думала она, но вот с чего в точности начать, не могла сразу решить.
И все еще не нашла четко определенного варианта, когда несколько минут спустя он вошел в дом. Она вытерла с его лица пыль влажным полотенцем и дала зеленого чая в фарфоровой чашке. Жан-Пьер казался приятно уставшим, нежели переутомленным, и Джейн это не удивляло: муж был способен совершать пешком значительно более долгие путешествия. Она сидела рядом с ним, пока он пил чай, стараясь не смотреть на него слишком пристально, но непрерывно думая: ты мне лгал. Дав ему немного отдохнуть, она сказала:
– Пойдем прогуляемся, как мы это делали прежде.
Он был несколько удивлен предложением.
– Куда ты хотела бы направиться?
– Все равно куда. Разве ты не помнишь прошлое лето, когда мы выходили из дома, чтобы просто получить удовольствие от вечерней прохлады?
Он улыбнулся.
– Конечно, помню. – Ей всегда очень нравилась его улыбка.
– Мы возьмем с собой Шанталь? – спросил он.
– Нет. – Джейн не могла себе позволить отвлечься от главного. – О ней прекрасно позаботится Фара.
– Как пожелаешь, – сказал он по-прежнему немного удивленно.
Джейн попросила Фару приготовить им ужин – хлеб, простоквашу и чай, а потом они с Жан-Пьером вышли из дома. Свет дня почти совсем померк, а вечерний воздух ощущался свежим и ароматным. Летом это было самое лучшее время суток. Они двинулись между полей к реке, и она вспомнила свои ощущения, испытанные на той же тропе прошлым летом: волнение, растерянность, возбуждение, но и решимость непременно преуспеть в новом месте, на новой работе. Сейчас она могла гордиться собой. Она прекрасно справилась. И все равно внутренне радовалась, что приключение приближалось к концу.
В ней нарастало напряжение по мере приближения неизбежного начала конфронтации, сколько она ни твердила про себя, что ей нечего скрывать, нечего стыдиться и бояться тоже нет никаких оснований. Они пересекли реку вброд по камням в том месте, где она становилась широкой, но мелкой, затем по крутой и извилистой тропе поднялись к вершине скалы на противоположном берегу. Наверху оба сели на краю, болтая ногами над пропастью. В сотне футов под ними река Пяти Львов быстро несла свои воды, играя среди камней, злобно вспениваясь в стремнинах. Джейн оглядела долину. Обработанные поля то там, то здесь разрезали оросительные каналы, разделяли каменные ограды. Ярко-зеленые и золотистые тона созревших урожаев выглядели осколками цветного стекла от разбитой игрушки. Кое-где посреди моря колышущейся зелени чернели пятна воронок от бомб, обрушенные участки стен, заваленные обломками траншеи каналов. Заметные издали редкие круглые шапочки или темные тюрбаны выдавали присутствие вышедших работать мужчин, торопившихся собрать свое зерно, пока русские самолеты стояли на аэродромах, а бомбы лежали на складах до утра. Маленькие фигурки с платками на головах были женщинами или девочками-подростками, помогавшими мужьям и отцам только до наступления полной темноты. В самом дальнем конце долины крестьянские поля пытались расположить даже вдоль нижних склонов холмов, но они обрывались там, где почву уже заменял пыльный камень скал. Из нескольких труб в скоплении домиков с левой стороны к небу поднимались столбики дыма очагов, прямые, как карандаши, если только их не начинали сдувать редкие порывы ветра. И с этими же порывами доносились смутные и неразборчивые обрывки болтовни женщин, купавшихся за изгибом реки выше по течению. Голоса звучали приглушенно. Среди них не раздавалось больше оглушительного смеха Захары, соблюдавшей траур. А всему виной был Жан-Пьер…
Эта мысль придала Джейн необходимой сейчас храбрости.
– Я хочу, чтобы ты доставил меня домой, – неожиданно для него и очень резко сказала она.
Он сначала неверно интерпретировал ее просьбу.
– Но мы только что пришли сюда, – раздраженно отозвался он, но потом посмотрел на нее, и его нахмурившееся лицо прояснилось.
– Ах, вот ты о чем.
Его реакция оказалась совершенно равнодушной, что послужило для Джейн недобрым знаком. Она поняла: ей не добиться своей цели без сопротивления.
– Да, – твердо подтвердила она. – Именно домой.
Он обнял ее за плечи.
– Эта страна в самом деле порой повергает любого из нас в депрессию, – сказал Жан-Пьер, глядя не на нее, а на бежавшую далеко внизу реку. – А ты особенно подвержена ей сейчас, вскоре после родов. Но пройдет всего пара недель, и ты почувствуешь…
– Не надо говорить со мной таким покровительственным тоном! – оборвала его Джейн. Она не позволит ему ограничиться подобного рода чепухой. – Прибереги свои утешения и замашки доброго доктора для пациентов.
– Хорошо. – Он убрал руку. – Прежде чем приехать сюда, мы приняли совместное решение, что пробудем здесь два года. Мы сошлись во мнении о неэффективности кратковременных визитов, поскольку в таком случае резко возрастают расходы на обучение, перелеты и обустройство своей жизни на новом месте. Нас переполняло стремление принести реальную и значительную пользу, и потому мы дали обязательство на двухлетнюю командировку…
– А потом у нас родился ребенок.
– Уж извини, но я не проявлял здесь особой инициативы.
– Как бы то ни было, но я передумала.
– Тебе не дано право изменять свои мнения.
– Я – не твоя собственность! – более сердито заявила она.
– Об этом не может быть и речи. Давай сразу прекратим даже обсуждать твою идею.
– Нет, мы только начали, – сказала она. Его отношение к ней вызывало приступ ярости. Разговор тут же перешел в спор о ее правах как личности, а она не хотела одержать победу в таком споре, просто сообщив, что ей все известно о его шпионской деятельности. По крайней мере, пока. Она ставила себе первоначальной целью заставить его признать за собой свободу выбора, возможность принимать самостоятельные решения. – В свою очередь, тебе не дано право игнорировать мое мнение и отмахиваться от моих желаний, – продолжила Джейн. – Я хочу уехать этим же летом.
– Ответом будет жесткое НЕТ.
Она попыталась все-таки уговорить его, приведя свои аргументы:
– Мы уже находимся здесь целый год. Нам удалось принести значительную пользу. Кроме того, пришлось пойти на крупные жертвы, гораздо более серьезные, чем мы ожидали. Разве этого мало?
– Мы дали согласие на двухлетний срок, – упрямо повторил он.
– Но дали его уже очень давно, и еще до того, как у нас появилась Шанталь.
– Тогда отправляйтесь во Францию с ней вдвоем, а меня бросьте здесь одного.
