Глава двенадцатая
Еще до рассвета они эвакуировали мирное население кишлака Дарг. Люди Масуда переходили от дома к дому, тихо будили обитателей, объясняя им, что их кишлак сегодня подвергнется атаке русских и им нужно подняться вверх по долине до Банды, забрав с собой только самые ценные вещи. Когда солнце начало подниматься над горизонтом, вдоль дороги из кишлака, вившейся вдоль русла реки, потянулась рваная цепочка, состоявшая из женщин, стариков, детей и домашнего скота.
Дарг своей планировкой отличался от Банды. В Банде дома в большинстве своем лепились к восточной оконечности обширной равнины, где долина заметно сужалась, а почва становилась каменистой. В Дарге все жилье было тесно зажато на относительно небольшом пространстве между подножием скалы и речным берегом. Напротив мечети располагался мост, а крестьянские поля находились по другую сторону реки.
Идеальное место для засады.
За ночь Масуд разработал план, и теперь Мохаммед с Алишаном приводили его в исполнение. Они перемещались по окрестностям эффективно, но тихо и скрытно: высокий, грациозный в движениях и внешне привлекательный Мохаммед; низкорослый и зловещий с виду Алишан. Оба шепотом отдавали приказы, инструктировали своих людей, подражая спокойному стилю своего лидера.
Эллис же, закладывая взрывчатку, продолжал гадать, нападут ли русские. Жан-Пьер не вернулся, и можно было почти не сомневаться, что ему удалось войти в контакт со своими хозяевами. Они не удержатся от соблазна взять в плен или убить Масуда – такой вариант представлялся практически невозможным. Но очень многое зависело от неизвестных им факторов и обстоятельств. Если русские не атакуют Дарг, Эллис будет выглядеть глупцом, заставившим Масуда устроить ловушку на зверя, который так и не появится. А повстанцы не захотят подписывать договор с человеком, выставившим себя круглым дураком. Но если русские все-таки решатся напасть и капкан сработает, думал Эллис, мой престиж взлетит до небес, как и уважение к Масуду, чего окажется достаточно для успешного завершения переговоров.
Он старался отгонять от себя мысли о Джейн. Когда он обнял ее вместе с младенцем на руках, а она смочила ему рубашку своими слезами, его страсть к ней вспыхнула с новой силой. Словно бензин плеснули в огонь костра. Ему в тот момент больше всего хотелось простоять целую вечность, чтобы ощущать, как сотрясаются ее узкие плечи в его объятиях, чувствовать прикосновение ее прелестного лица к своей груди. Бедняжка Джейн! Она была предельно честна, а вот ее мужчины оказались коварными предателями и лгунами.
Он протянул детонирующий провод через реку и расположил его конец на избранной для себя позиции, которой оказалась крошечная деревянная хижина на берегу ярдах в двухстах выше по течению от мечети. С помощью щипцов присоединил взрыватель к проводу, а завершил конструкцию, добавив самое примитивное армейского образца кольцо с веревкой, за которое ему оставалось только дернуть.
План Масуда он полностью одобрил. Эллис целый год в промежутке между двумя вояжами в Азию обучал курсантов военной академии в Форт-Брагге искусству устраивать засады и умению распознавать их заранее, чтобы избегнуть, и за схему, придуманную Масудом, он бы дал ученику девять баллов из десяти возможных. Один балл он снял, однако, поскольку Масуд не предусмотрел пути отхода своего отряда на случай, если бы бой принял неблагоприятный для него характер. Разумеется, сам Масуд ни за что не признал бы свою ошибку.
К девяти часам приготовления закончились, и партизаны позволили себе завтрак. Даже это стало частью плана засады. Они все могли добраться до своих позиций за несколько минут, если не секунд, зато с воздуха все в кишлаке выглядело бы естественным. Местные жители разбегались в поисках укрытия от вертолетов, побросав миски с едой, коврики, оставив пылать дрова в очагах, и у русского командира не было бы причины заподозрить ловушку.
Эллис съел немного хлеба, запив его двумя пиалами зеленого чая, а затем расположился в своей хижине, чтобы ждать, по мере того, как солнце поднималось над долиной все выше. В таких случаях всегда приходилось ждать томительно долго. Эллис вспоминал опыт, полученный во Вьетнаме. Но в те дни он почти всегда был под кайфом от марихуаны, героина или кокаина, и тогда ожидание переносилось легко – он даже получал удовольствие. Занятно, думал он, как мне удалось избавиться от наркотической зависимости, полностью потерять интерес к любой «дури» сразу после возвращения с войны.
Эллис ожидал нападения либо в тот же день ближе к вечеру, либо на рассвете завтрашнего дня. На месте русского командира он бы рассчитывал, что лидеры повстанцев собрались здесь вчера вечером, а покинут кишлак завтра с утра. И назначил бы время атаки достаточно поздно, чтобы захватить всех, кто мог припоздниться, но не слишком тянул бы, поскольку тогда некоторые из лидеров могли успеть уехать чуть раньше остальных.
К середине утра прибыло более тяжелое вооружение. Два зенитных пулемета калибра 12,7 миллиметра, каждый из которых катил вдоль тропы на двухколесном лафете партизан. За ним следовал ишак, навьюченный ящиками с бронебойными патронами китайского производства.
Масуд распорядился, чтобы из одной зенитки непременно стрелял Юссуф, лучший певец в долине Пяти Львов, тот самый, кто, если верить слухам, собирался жениться на Захаре, подруге Джейн. Второй поступал в распоряжение партизана из долины Пич, некоего Абдура. С ним Эллис не был даже знаком. Судя по рассказам товарищей, Юссуфу уже удалось сбить три вертолета из самого обычного автомата Калашникова. Эллис относился к подобным легендам скептически. Он сам много летал на вертолетах в Юго-Восточной Азии и знал, что сбить один из них из простого оружия почти невозможно. Но Юссуф с лукавой усмешкой объяснил, какой трюк применял. Необходимо было подняться над целью и стрелять вниз со склона горы. Такая тактика не годилась во Вьетнаме с его совершенно иным ландшафтом.
И хотя сегодня Юссуфу досталось более мощное противовоздушное средство, он собирался прибегнуть к тому же приему. Пулеметы сняли с лафетов, а потом выделили по два партизана на каждый, чтобы взобраться с ними по крутым ступеням, вырубленным в скале, возвышавшейся над кишлаком. Лафеты и боеприпасы доставили отдельно.
Эллис снизу мог наблюдать, как они заново занимались сборкой пулеметов. Почти у вершины скалы протянулась ровная площадка шириной в десять или пятнадцать футов. Ближе к вершине гора становилась чуть более пологой. Партизаны установили пулеметы ярдах в десяти один от другого и тщательно замаскировали их. Конечно, пилоты вертолетов скоро поймут, где расположены зенитки, но им будет очень трудно уничтожить их на такой необычной позиции.
Когда эта работа оказалась выполнена, Эллис вернулся в свою деревянную хижину на берегу реки. Его продолжали преследовать воспоминания о шестидесятых годах.
То десятилетие он начал школьником, а завершил солдатом. Он отучился в университете Беркли и в 1967 году был уверен, что знает, какое будущее ожидает его. Он стремился стать продюсером телевизионных документальных фильмов, а поскольку природа не обидела его умом и творческими талантами и все происходило в Калифорнии, где каждый мог добиться успеха, если умел много и продуктивно работать, не существовало никаких причин, чтобы он не достиг своей амбициозной цели. Но вскоре ему вскружило голову движение хиппи с борьбой за мир, «властью цветов», антивоенными маршами, свободной любовью, музыкой группы «Дорз», расклешенными джинсами и ЛСД. И снова показалось, будто он знает свое будущее: ему предстояло полностью изменить весь мир! Но и эта мечта оказалась недолговечной. Совсем скоро его подхватил и увлек за собой совершенно иной вихрь. На этот раз им завладела армия с ее бессмысленной жестокостью, а потом наркотическими ужасами Вьетнама. И теперь, когда бы он ни оглядывался на пройденный в жизни путь, ясно понимал: стоило ему ненадолго почувствовать себя уверенно на новом избранном пути, как судьба наносила ему удар, приводивший к коренным изменениям во всем.
