Мы легко отделались, подумала Джейн. Русские напали на нас, но причинили лишь мелкие повреждения. Слава тебе, господи! Можно надеяться, что отныне они оставят нас в покое хотя бы на какое-то время. Быть может, до той поры, когда вновь откроется путь через перевал Хибер…
– Доктор тоже русский? – неожиданно спросила Рабия.
– Нет. – Джейн впервые всерьез задумалась о намерениях Жан-Пьера. Если бы он меня нашел, гадала она, то что сказал бы? – Нет, Рабия, он не русский, но, кажется, перешел на их сторону.
– Стало быть, предатель.
– Да, наверное, так оно и есть. – Теперь Джейн заинтересовала реакция на ее слова Рабии.
– Христианка может развестись с мужем, если он оказывается предателем?
В Европе я могла бы развестись с ним по значительно менее веским причинам, подумала Джейн, ответив просто:
– Да, может.
– Поэтому вы теперь вышли замуж за американца?
Джейн стал понятен образ мыслей Рабии. Ночь, проведенная с Эллисом в горах, в самом деле послужила, казалось бы, подтверждением обвинений Абдуллы в том, что она – западная шлюха. Рабия, давняя и надежная сторонница Джейн в кишлаке, хотела противопоставить этому обвинению альтернативную и своеобразную интерпретацию поведения иностранки. Она собиралась рассказывать всем, что, пользуясь странными христианскими законами, неизвестными правоверным мусульманам, Джейн быстро развелась с изменником и вышла замуж за Эллиса в соответствии с теми же законами. Да будет так, решила Джейн.
– Верно, – сказала она, – именно по этой причине я теперь замужем за американцем.
Рабия удовлетворенно кивнула.
У Джейн возникло необычное ощущение, словно в эпитетах, которыми ее наградил мулла, содержался элемент истины. В конце концов, она действительно перебралась из постели одного мужчины на ложе другого с непристойной быстротой. Даже почувствовала укол стыда, но потом одернула сама себя: она никогда прежде не позволяла руководить своими поступками мнениям других людей. Пусть думают обо мне, как им будет угодно, твердо решила она.
Она вовсе не считала, что стала теперь женой Эллиса. Я ощущаю себя разведенной с Жан-Пьером? – задалась вопросом она. И ответом было четкое «нет». Однако одновременно она больше не чувствовала себя хоть чем-то ему обязанной. После всего, что он натворил, я больше не в долгу перед ним. Подобная мысль должна была вроде бы принести ей облегчение, но на самом деле только сильнее опечалила.
В этот момент ее размышления оказались прерванными. У входа в мечеть возникло оживленное движение, и Джейн повернулась, чтобы увидеть, как в арку входит Эллис, который что-то нес на руках. Когда он приблизился, она заметила на его лице застывшую маску ярости, и мгновенная вспышка воспоминаний подсказала ей, что она лишь однажды прежде видела его таким. Тогда неосторожный водитель такси неожиданно совершил запрещенный разворот на узкой улице и сбил молодого мотоциклиста, который в результате сильно пострадал. Эллис и Джейн стали свидетелями происшествия и вызвали «Скорую помощь» (она в те дни совершенно не разбиралась в медицине сама), а Эллис в гневе снова и снова твердил: «Какая нелепость! В этом не было никакой необходимости!»
Она разглядела, что именно он принес на руках. Это было тело ребенка, а по выражению лица Эллиса сразу поняла: мальчик мертв. Ей пришлось устыдиться себя, поскольку первой мыслью, пришедшей на ум, стала: слава богу, это не мое дитя! А затем, всмотревшись пристальнее, Джейн поняла – это был единственный мальчишка в кишлаке, кого она порой воспринимала как собственного сына – однорукий Муса, кому она спасла жизнь. И она испытала то же горькое разочарование и поняла непоправимость потери, как случалось всегда, если пациент умирал после того, как они с Жан-Пьером долго и всеми силами боролись за него. Но этот случай отозвался особой болью. Муса отважно и решительно справлялся со своей инвалидностью, чем его отец по праву гордился. Почему так случилось именно с ним? – думала Джейн со слезами на глазах.
Это что?
Местные жители окружили Эллиса, но он смотрел прямо на Джейн.
– Они все погибли, – сказал он на дари, чтобы его могли понимать остальные.
Некоторые из женщин сразу разразились рыданиями.
– Как? – спросила Джейн.
– Их по очереди расстреляли русские.
– О господь всемогущий! – А ведь только минувшей ночью она утверждала, что никто из раненых не умрет. От ран, имела в виду она, представляя себе, как каждый постепенно начнет выздоравливать, рано или поздно возвращая себе здоровье и силы под ее чутким присмотром. А теперь – все они мертвы. – Но за что же убили ребенка? – недоуменно воскликнула она.
– Думаю, он разозлил их.
Джейн нахмурилась, все еще ничего не понимая.
Эллис чуть переместил тело, чтобы стала видна здоровая рука Мусы. Маленькие пальчики крепко сжимали рукоятку ножа, подаренного отцом. Лезвие оказалось покрыто кровью.
Внезапно донесся громкий вой женщины. Это Халима проложила себе путь сквозь толпу односельчан. Она взяла тело сына из рук Эллиса и опустилась на землю со своим мертвым ребенком на коленях, отчаянно выкрикивая его имя. Другие женщины собрались рядом с ней. Джейн отвернулась.
Жестом показав Фаре, державшей на руках Шанталь, чтобы она следовала за ней, Джейн покинула мечеть и медленно побрела домой. Всего несколько минут назад она считала, что жителям кишлака очень повезло и они все пережили смертельную угрозу. А теперь оказалось, что семеро мужчин и маленький мальчик мертвы. У нее не осталось больше слез – слишком много их она уже пролила. Но от горя совершенно ослабела.
Она вошла в дом и села, чтобы покормить Шанталь.
– Какой же терпеливой ты у меня оказалась, малышка моя, – сказала она, прикладывая головку дочери к груди.
Спустя несколько минут появился Эллис. Он склонился над ней и поцеловал. Затем вгляделся и спросил:
– Мне кажется, ты сердишься на меня. За что?
До Джейн дошло, что она действительно испытывает злость.
– Мужчин постоянно обуревает жажда крови, – с остервенением ответила она. – Мальчик явно попытался напасть на русского солдата, вооруженный всего лишь охотничьим ножом. Но кто научил его ничего не бояться? Кто внушил, что для него главное в жизни – это убивать русских? Когда он набросился на взрослого мужчину с автоматом Калашникова, кому он пытался подражать? Не своей матери, уж точно. А отцу. Вина за его гибель лежит на Мохаммеде и отчасти на тебе тоже.
– Почему же на мне? – Эллис выглядел искренне удивленным.
Она понимала, что чрезмерно сурова к нему, но остановиться уже не могла.
– Они избили Абдуллу, Алишана и Шахазая, пытаясь заставить их сказать, где ты находишься. Они искали только тебя. В этом заключалась главная цель нападения.
– Знаю. Но разве поэтому я несу ответственность за расстрел мальчика?
