Но Жан-Пьер слишком нервничал, чтобы ему все это казалось забавным. Он снял европейского покроя рубашку, брюки и натянул на себя грязный балахон с капюшоном.
– От тебя воняет конской мочой, – заметил Анатолий.
– Изнутри запах ощущается еще сильнее, – заверил его Жан-Пьер.
Они забрались в вертолет. Анатолий взял рацию пилота, крепившуюся к шлему, и долго говорил в микрофон по-русски. Жан-Пьера слегка пугало то, что ему предстояло сделать. Стоило только представить себе, что группа партизан некстати спустится с горы и застанет его угрожающим мулле пистолетом. В долине не было человека, не знавшего его. А новость, что он участвовал в налете русских на Банду, наверняка распространилась молниеносно. Не приходилось сомневаться: почти всем стало известно, что он их агент. Должно быть, он стал теперь их врагом номер один. Да они его просто на части разорвут!
Не слишком ли мы умничаем? – задавался вопросом он. Не проще ли приземлиться, схватить Абдуллу и выбить из него любую информацию, какой он владеет.
Нет. Мы прибегли к такой тактике вчера, но ничего не добились.
Анатолий вернул рацию пилоту, занявшему свое место и начавшему прогревать двигатель. Пока они ждали, Анатолий достал свой пистолет и показал его Жан-Пьеру.
– Это девятимиллиметровый «макаров», – объяснил он сквозь шум мотора. Он нажал на защелку и вынул обойму. Она вмещала восемь патронов. Вставил обойму на место. Затем показал другую защелку в левой задней части затвора. – Это так называемый флажок предохранителя. Пока он прикрывает красную точку, пистолет находится в безопасном режиме. – Держа пистолет в левой руке, он правой оттянул затвор над флажком. – Вот так оружие приводится в боевое положение. – Он отпустил затвор, и тот скользнул на прежнее место. – Когда выстрелишь первый раз, жми на спусковой крючок подольше, чтобы пистолет автоматически перезарядился.
И он протянул его Жан-Пьеру.
Он действительно доверяет мне, подумал француз, и на мгновение радость даже заглушила в нем страх.
Вертолет взлетел. Они направились вдоль русла реки Пяти Львов на юго-запад, спускаясь ниже по долине. Жан-Пьер продолжал размышлять. Из них с Анатолием получилась хорошая команда. Анатолий напоминал ему отца: умный, решительный, храбрый мужчина с непоколебимой верой в победу коммунизма во всем мире. Если мы добьемся успеха сейчас, то, вероятно, сможем и дальше работать вместе, только сменим поле боя. Эта мысль доставила ему необычайное удовольствие.
У Дашт-и-Ривата, откуда начиналась нижняя часть долины, вертолет повернул на юго-восток, пролетая над стремительной речкой Риват, притоком главной реки долины, чтобы приблизиться к Банде из-за горы.
Анатолий снова воспользовался рацией пилота, а потом вернулся, чтобы прокричать прямо в ухо Жан-Пьеру:
– Они все уже собрались в мечети. Сколько времени потребуется жене, чтобы вернуться в дом муллы?
– Минут пять или десять, – криком ответил Жан-Пьер.
– Где нам тебя высадить?
Жан-Пьер прикинул варианты.
– Все без исключения жители кишлака сейчас в мечети, верно я понял?
– Да.
– А пещеры проверили?
Анатолий взялся за рацию и задал кому-то этот вопрос. Потом подтвердил:
– Да, пещеры были осмотрены.
– Хорошо. Тогда высадите меня рядом с ними.
– Долго ли ты будешь добирать оттуда до своего укрытия у тропы?
– Дайте мне минут десять, а затем отпустите женщин и детей. Выждите еще десять минут, после чего освободите мужчин тоже.
– Хорошо.
Вертолет плавно спустился в тень, отбрасываемую горой. Вечер наступал быстро, но еще оставалось не менее часа до наступления темноты. Они приземлились по другую сторону хребта неподалеку от пещер. Анатолий предостерег Жан-Пьера:
– Не выходи сразу. Дай нам еще раз проверить пещеры.
Сквозь открытую дверь Жан-Пьер видел, как рядом села еще одна «Лань». Шестеро солдат выпрыгнули из вертолета и перебежали через хребет.
– Как мне потом подать вам сигнал, чтобы подобрать меня? – спросил Жан-Пьер.
– Мы будем дожидаться тебя здесь.
– Но что, если кто-то из жителей кишлака поднимется сюда до моего возвращения?
– Придется пристрелить.
Это была еще одна черта, сближавшая Анатолия с отцом Жан-Пьера: абсолютная безжалостность.
Разведывательная группа вернулась из-за хребта, и один из солдат жестом показал, что все чисто.
– Вперед, – скомандовал Анатолий.
Жан-Пьер выбрался из вертолета, держа в руке пистолет Анатолия. Поспешно отбежал, пригнув голову от продолжавших вращаться лопастей. Достигнув верхней точки хребта, оглянулся. Обе машины оставались на своих местах.
Он пересек хорошо знакомую плоскую площадку перед своей прежней пещерой-клиникой и посмотрел вниз на кишлак. Даже отсюда ему был виден внутренний двор мечети. Сам он не мог определенно различить там ни одной знакомой фигуры, но существовала вероятность, что кто-нибудь взглянет вверх в самый неподходящий момент и заметит его (их зрение могло быть значительно острее, чем его). Поэтому он натянул просторный капюшон на голову, чтобы скрыть лицо.
У него все сильнее учащалось сердцебиение по мере того, как он удалялся от обеспечивавших полную безопасность русских вертолетов. Торопливо спустился по склону холма, миновав дом муллы. В долине царил необычный покой, несмотря на не смолкавший шум реки и отдаленный шелест вертолетных винтов. Он понял причину. Не доносилось криков детей.
Свернув с тропы, он оказался вне видимости из окон дома муллы. Рядом густо кустились верблюжья колючка и можжевельник. Он пригнулся позади зарослей. Укрытие оказалось для него вполне надежным, а сам он мог отчетливо видеть окрестности.
Он обдумывал, что скажет Абдулле. Мулла был отъявленным женоненавистником. Наверное, стоило воспользоваться этим.
Внезапно со стороны кишлака донеслись звуки тонких голосов, дав Жан-Пьеру понять, что Анатолий распорядился отпустить из мечети женщин и детей. Разумеется, им останется неясным смысл действий русских, но их легко было приписать к самым нерациональным событиям, которые столь часто происходят во время войны.
Через несколько минут на тропе показалась жена муллы. Она несла младшего ребенка на руках, а трое старших следовали за ней. Жан-Пьер напрягся. Действительно ли он хорошо спрятался в этом месте? Не захотят ли дети свернуть с тропы и обогнуть кустарник? Как унизительно это будет, если все сорвется из-за каких-то сопляков. Он вспомнил о пистолете, который по-прежнему держал наготове. Смогу ли я застрелить ребенка? Ответа на этот вопрос он пока не знал.
Они все прошли мимо и направились к своему дому.
Совсем скоро с пшеничного поля начали взлетать другие русские вертолеты. Это означало, что и мужчин уже отпустили тоже.
