Квартира и в самом деле выглядела восхитительно.
– Кстати, я думаю, первый год тебе лучше не работать, вам с Сашкой надо адаптироваться, нельзя его сразу свалить на Августу Филипповну, ей тоже нужно будет время освоиться… А потом, если захочешь… Пойми, чудачка, я уехал, мы нехорошо расстались, признаю, но я все переосмыслил, и понял, что люблю только тебя! И без сына мне хреново… Я там работаю очень много, можно сказать, на износ, и какое это будет счастье – приходить домой, где тебя ждет любимая семья…
Ираида молчала.
– Ну подумай сама, если не ради меня, то хоть ради сына… И я знаю твою фанатичную любовь к Петербургу, сможешь всегда приезжать сюда, ваша квартира останется при вас. Ее даже сдавать не нужно.
– Боюсь, мама не согласится уехать… – нерешительно проговорила Ира.
– Да ерунда! Согласится, обязательно согласится! А если вдруг нет, то это, в конце концов, будет ее выбор, ее воля. А ты, ты уже согласилась? – просиял Виктор.
– Нет, пока нет. Во всяком случае, этот год Сашка должен доучиться здесь, это мое условие…
– Иринка! Я тебя люблю! Я знал, что ты простишь меня!
– Я пока не простила… Но Сашка и впрямь часто простужается, бронхиты у него…
– Вот видишь! Иринка, солнышко мое, ты возвращаешь меня к жизни… И мы будем ездить по Европе. У тебя же наверняка есть шенген, вы же с оркестром ездите… А потом я сделаю тебе вид на жительство, я сам пока еще не гражданин Испании, но это неважно… А помнишь, как ты мечтала попасть на Капри, в какой-то знаменитый грот? Так вот, я торжественно обещаю, что мы туда поедем всей семьей! И вообще, куда захочешь!
Он был так убедителен и она, хорошо его зная, понимала, что он не врет… И еще он был сейчас так красив! И перспектива не сидеть больше в оркестровой яме тоже вдруг показалась до ужаса заманчивой, и эта квартира у моря, такая просторная, красивая, где можно будет все устроить по своему вкусу… И ведь когда-то она любила этого человека…
– Только, Витя, давай договоримся, что до конца учебного года мы не будем говорить Сашке про переезд…
– Да почему?
– Пусть доучится спокойно, а то я знаю его… Все мысли будут там… И еще, имей в виду, с ним тебе будет сложнее, чем со мной. Он очень обидчивый. И затаил на тебя…
– Я принимаю твои условия, но постараюсь до лета заслужить его прощение и загладить свою вину.
– Только не вздумай задабривать его дорогими подарками, это не тот случай!
– Понял! И принял к сведению. А может, мне махнуть к нему в лагерь?
– Не стоит! Мне надо будет его подготовить к твоему появлению.
– Понимаешь, я послезавтра должен возвращаться, работа, у них нет такой расслабухи… Но через месяц я обязательно приеду и…
– Вот и хорошо! И у меня будет время все обдумать.
– Что обдумать? – побледнел Виктор. – Мне показалось, что ты все уже решила…
– Ну, в принципе, да, решила, но нужно все спокойно обговорить с мамой. Это будет непросто…
– Да, у нас непростая семья, – с улыбкой кивнул Виктор. – Иринка, я остановился тут, в «Гельвеции»… Может, поднимемся ко мне, а?
– О нет, Витя, я пока еще морально не готова. Вот если приедешь через месяц, тогда…
– А, это будет для меня испытательный срок? – слегка обиделся Виктор, но тут же сказал: – Хорошо, я все понимаю и очень уважаю твою позицию. Я всегда тебя уважал, а не только любил. Хочешь какой-нибудь десерт?
– Хочу! И кофе!
– А не поздно сейчас для кофе?
– А я все равно сегодня не усну.
– Иринка!
После кофе он отвез ее домой.
Глава девятая
Федор Федорович вошел в квартиру и вздохнул с облегчением. И куда меня понесло с утра пораньше? Бред! Видел эту дамочку каких-нибудь сорок минут и вот, извольте радоваться, помчался. Как студент! Идиот! Что ты о ней знаешь? Что она флейтистка? Ну не знал ты раньше флейтисток, так что? Можно подумать, скрипачек знал или виолончелисток! Тут же совершенно не к месту вспомнился Маяковский: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» Черт, я даже толком не знаю, как выглядит флейта… Можно, конечно, посмотреть в Интернете, но зачем? Знаю, что это что-то небольшое и изящное, как она сама, небольшая и изящная… А завалюсь-ка я спать, хоть отосплюсь за праздники. Что он и сделал с превеликим удовольствием. И мгновенно уснул. Спал крепко, спокойно, ничего ему не снилось.
Проснулся он от телефонного звонка. И кому это неймется второго января?
– Алло!
– Федя, здравствуй, – узнал он голос бывшей жены. Чего ей-то надо?
– Да, здравствуй!
– С Новым годом тебя!
– Ага, и тебя!
– Федя, надо бы поговорить.
– О чем это?
– Знаешь, о многом…
– Хорошо, говори!
– Не по телефону! Давай встретимся где-нибудь.
– Ну давай. Где?
– А может, я к тебе приеду?
– Ну, у меня же собака, а у Шурки якобы на нее аллергия, шерсть пристанет к твоим вещам, и Шурка будет хворать… Нет уж, давай лучше на нейтральной территории.
– Как хочешь!
– Да я вообще-то совсем не хочу, но тебе приспичило о чем-то говорить.
– Какой ты невежливый!
– Ну, я же серость непроцарапанная, чего от меня ждать.
– Ну ладно, уймись уже!
Она назначила ему встречу в ресторане, очень модном в гламурных кругах, о чем Федор Федорович даже не догадывался. Ему было все равно.
Он надел зеленый джемпер с твидовым пиджаком. Ему страшно нравилось это сочетание. Вот Верка-то удивится!
– Добрый день, сударь! Вы столик заказывали?
– Нет. А надо было?
– Вообще-то да, но сегодня в виде исключения у нас есть места, праздники. Прошу вас, садитесь. Вы будете один?
– Нет. С дамой.
– Понял.
Подошел официант с меню.
– Я жду даму. А пока дайте мне чашку кофе максимально крепкого.
– Ристретто устроит?
– Да.
Вера появилась минут через десять. И была очень красива. Постаралась, недобро подумал Федор Федорович и нехотя поднялся ей навстречу.
– О, Федя, новый прикид! Надо же! И без галстука! А тебе идет!
У него явно есть баба, мелькнуло в голове у Веры.
– Опять пьешь крепкий кофе перед обедом, это вредно. Вот после обеда можно.
– Приму к сведению.
Она красивая, даже очень, но чужая, абсолютно чужая, как будто и не жил с ней десять лет.
