– Не могу. Мне кажется, он меня должен презирать. Я вела себя с ним просто безобразно. Сама не понимаю, как я так могла… Но он такой… Я так его хотела…
– И ведь не разочаровалась?
– Да что ты! Но я его обидела, крепко обидела.
– Ну, значит, он дурак, если обижается, а хуже нет с дураком дело иметь. Страсть пройдет, а дурак останется.
Ираида рассмеялась. Может, и в самом деле дурак?
…Апельсиныч был счастлив. Никакие тетки не появлялись в их с хозяином квартире. И противная девчонка Шурка тоже не приходила, только изредка по выходным, когда хозяин возвращался домой, от него пахло этой кривлякой. Но это не страшно, можно пережить. Зато они два раза ездили за город, к другу хозяина Илье, где все просто обожали Апельсиныча, ласкали, угощали вкусненьким и позволяли сколько угодно гулять по огромному участку. Правда, на соседнем участке жил громадный черный кот, который, почуяв приближение Апельсиныча, взбирался на высоченный забор, где его было не достать, – это он нарочно дразнил Апельсиныча, а тот истошно лаял, носился взад-вперед вдоль забора, а наглый котище, казалось, только ухмылялся в свои усы. Потом приходил Илья, хватал Апельсиныча за ошейник и вел в дом, где матушка Ильи успокаивала разнервничавшегося пса, гладила, что-то ласково приговаривала и совала ему хорошо подсушенные сушки с ванильным привкусом, которые Апельсиныч обожал, а потом он располагался неподалеку от камина и устало дремал, а хозяин с Ильей вели неспешные беседы. Какое это было блаженство!!! А потом они садились в машину и ехали домой. Хорошо! Но всегда оставалось смутное сожаление, что опять не удалось добраться до поганого черного кота, уж он бы ему показал! Но ничего, еще не вечер!
Каждая встреча с дочерью приносила одни только огорчения. Сюсюрики уверенно брали верх! И чем дальше, тем яснее Федор Федорович понимал, что забрать Шурку не получится, никто ему ее не отдаст, любой суд сочтет, что отец не сможет создать ребенку необходимые условия. Да он уже и не был убежден, что хочет этого…
И надо ему наконец подыскивать собственную квартиру. Илья порекомендовал ему риелтора, очень дельного мужчину лет сорока, который рьяно взялся за выполнение поставленной задачи, хотя условия, выдвинутые Федором Федоровичем, были довольно сложными. Он хотел, чтобы квартира была где-то в этом же районе, чтобы можно было ходить на работу пешком, и чтобы Апельсиныч мог гулять в привычном месте. Федор Федорович уже души не чаял в этой собаке. Подолгу говорил с ней, и казалось, Апельсиныч все понимает и сочувствует хозяину.
Однажды Федору Федоровичу приснился сон. Как минимум странный. Они с Ильей идут ночью по незнакомому городу, кругом все красиво освещено, они о чем-то мирно беседуют, и вдруг Илья говорит:
– Смотри, Федя, проститутки! Замерзли, бедные, может, снимем, согреем? А?
– Можно, – отвечает Федор Федорович.
Они подходят к девушкам, и вдруг Федор Федорович видит, что одна из них – Ираида. Но она его не узнает и говорит эдак нагло: «Что, мальчики, горяченького захотелось? Так это мы мигом!»
Федор Федорович проснулся в холодном поту. Что этот сон значит? Его вдруг охватила тоска, он вспомнил сумасшедшие ласки Ираиды, ее горячечный шепот, восторженные стоны. Но тут же вспомнилось и то, как она говорила ему, что с наслаждением будет встречаться с ним тайно, а жить будет с другим… И чем не проститутка? Обидно, конечно, однако, если согласиться с таким ее условием, то что ж, почему бы и не воспользоваться им? Цинизм в таких делах не был ему присущ, но ведь она сама…
Он проглядел свой рабочий график, решил, что вполне может на сутки махнуть в Питер, снять номер в хорошем отеле, оттрахать ее как следует, и пусть гуляет… Эта мысль ему понравилась, вот только как лучше все это устроить – позвонить ей заранее или уже из Питера? Нет, надо заранее, вернее будет. И, вернувшись с вечерней прогулки с Апельсинычем, Федор Федорович позвонил ей на мобильный. Телефон был выключен. Скорее всего, у нее спектакль. Звонить на домашний не хотелось. Ничего, включит мобильник и увидит, что я звонил, может и перезвонить… В самом деле она через час перезвонила.
– Алло, Феденька! Я думала, ты уже никогда не позвонишь! Я так рада… так рада… Ты в Питере?
– Нет, пока в Москве, но в субботу буду в Питере на сутки. Может, повидаемся?
– Да, да, конечно, обязательно! Я так хочу тебя видеть!
– А в котором часу тебе удобно?
– У меня в субботу только вечерний спектакль, а репетиции нет. Тогда, может, встретимся часов в двенадцать, в час? Ты как?
– Хорошо, тогда приходи в гостиницу «Гельвеция» в двенадцать. Буду ждать тебя внизу. Годится?
– Конечно, годится, Феденька! Я так по тебе тосковала!
Ну вот зачем эти нежности, эти пустые слова? Сама же все расставила по своим местам. А я принял ее условия, чего ж теперь? Какие они глупые и неискренние, эти бабы!
Ираида ликовала! Он позвонил! Он приедет! Значит, умный, не обиделся! И хочет меня видеть, вряд ли в субботу у него какие-то дела в Питере… Хочет меня видеть или просто хочет меня? Что ж, пусть даже так, я ведь тоже его хочу, хочу смертельно, как никогда и никого! И ему, видно, тоже невтерпеж, вон не обедать приглашает, а в гостиницу, считай, сразу в койку, размышляла Ираида сидя в троллейбусе по дороге домой, наверное, это как-то уж чересчур откровенно, хотя я сама открытым текстом предложила ему такие отношения. Идиотка, разве можно такое говорить мужчине? Ну да ладно, там видно будет, мало ли как еще все обернется…
– Ирка, что случилось? – спросила с ходу Августа Филипповна. – Ты такая взбудораженная…
– Да нет, мамочка, просто устала страшно, спектакль был тяжелый, Вася Ельницкий все время фальшивил, у него жена рожает, он от волнения места себе не находит… А как Сашка?
– Спит, умаялся. Ужинать будешь?
– Нет, спасибо, пойду в душ и сразу спать.
– Погоди, звонил Виктор…
Ираида вздрогнула:
– Что сказал?
– Что на днях будет в Питере и во что бы то ни стало хочет видеть сына. На мой взгляд вполне законное и нормальное желание. Хотел поговорить с Сашкой, но тот был на английском.
– А он не сказал, когда именно приедет?
– Нет.
– Жаль.
– Опять хочешь Сашку куда-нибудь сплавить? Не вздумай! Это чудовищно глупо и даже подло, если хочешь знать! Пусть мальчик встретится с отцом, может, не будет столь категоричным.
– Да, вероятно, ты права, – рассеянно отвечала Ираида. Она думала о том, что Виктор останавливался в прошлый раз именно в гостинице «Гельвеция», а теперь вот и Федя там остановится. Ну да ладно, неизвестно ведь, когда именно приедет Виктор. Чего умирать раньше смерти…
Федор Федорович решил поехать в Петербург «Красной стрелой». Погулял с Апельсинычем, хотя Татьяна Андреевна осталась у них ночевать. Но Апельсиныч уже не волновался. Он привык, что хозяин иногда уезжает по делам, а когда возвращается, ничем подозрительным от него не пахнет. Пес перестал бояться, что его бросят, хозяин его по-настоящему любит, заботится о нем, балует, подолгу с ним разговаривает.
