– Фигушки!
– Это от него ты набралась этих выражений?
– Нет, мамочка, это носится в воздухе, а мой мужлан выражается, я бы даже сказала, несколько старомодно…
И Ираида вдруг закружилась по комнате, насвистывая арию Папагено из «Волшебной флейты».
Федор Федорович был чудовищно занят. Возвращался домой чуть ли не за полночь, уходил ни свет ни заря. Изредка посылал эсэмэски Ираиде, да и то лишь когда отлучался в туалет. Дважды мотался в Германию по поводу газопровода «Северный поток-2», один раз летал в Сургут, словом, закрутился безбожно. Работал он и по выходным, дочку не видел уже больше полутора месяцев, да и Елизавету Марковну практически забросил, лишь передавал ей извинения через Татьяну Андреевну. Он похудел, осунулся. «Что я делаю со своей жизнью?» – изредка задавал он себе вопрос. Он потерял счет времени. Но в один прекрасный день он получил сообщение от Ираиды: «Феденька, любимый, ты не передумал знакомиться с моим сыном? Сможешь освободить хоть полдня? И я смертельно соскучилась!» Он сперва испугался, а потом сказал себе: Федя, ты раньше никогда так плохо не работал! Если все приходится делать самому, значит, ты никудышный руководитель! Но ты же всегда славился своими организаторскими способностями, что же случилось теперь? И он собрал свою команду.
– Вот что я вам скажу, друзья мои! Мы все в последнее время вламывали как рабы на галерах. Так долго продолжаться не может! Я тут покумекал, хотелось бы сказать, на досуге, но досуга у меня, как и у вас, не было. Но я кое-что придумал. Попробуем работать по новой схеме, куда более разумной и щадящей. Простите меня за эту бешеную гонку, хоть она вовсе не была бесплодной, отнюдь, но впредь мы будем работать по-другому. Вот, я тут распечатал новый порядок работы, ознакомьтесь и выскажите свое мнение. Только откровенно!
Все зашелестели листочками, которые он раздал.
– Федор Федорович, но это же совсем другой коленкор!
– Здорово! С такой схемой можно жить…
– Простите, друзья мои, я вас совсем загнал…
– Прощаем, потому что вы и себя загнали.
– Есть такой момент! – обрадовался Федор Федорович. – Но почему ж вы молчали? Боялись нешто?
– Нет! Вы не страшный! – засмеялась Аня Старшинова. – Но мне кажется, если руководитель впахивает наравне с рядовыми сотрудниками, а то и еще больше, значит, так надо. И ведь в самом деле было надо на каком-то этапе, а дальше уже по инерции…
– Спасибо, Анечка! Короче, в выходные все отдыхают! Отныне и впредь!
– Слава богу, а то моя жена говорит: Валька, ты ж не следователь, только следователи в кино так вкалывают.
Все рассмеялись.
– А сейчас все по домам! – скомандовал Федор Федорович.
– Спасибо, шеф!
Федор Федорович вздохнул с облегчением. Он умел создавать в коллективе хороший климат. Для этого пришлось уволить двух «паршивых овец», но дело того стоило.
И первым делом он позвонил Елизавете Марковне.
– Федор Федорович, голубчик вы мой! – обрадовалась она. – Как вы там? Танечка передает мне от вас приветы, но я ужасно хочу вас видеть!
– Я тоже соскучился! Что если я прямо сейчас заеду за вами и мы где-нибудь поужинаем в тихом месте?
– Да нет, голубчик, приезжайте лучше ко мне. У меня что-то нога побаливает. Я вас накормлю, и мы побеседуем.
– Я с удовольствием. А что с ногой?
– Старость! Ноет к перемене погоды.
– Может, надо по дороге что-то купить?
– Ничего не нужно, просто приезжайте!
Но он заехал в супермаркет, купил разных деликатесов, коробочку пирожных и букет белых голландских хризантем.
– Федор Федорович, голубчик, побойтесь бога, куда столько накупили? Я успела приготовить ужин…
– Ну, позовете кого-то еще, и тогда уж не придется готовить… – смущенно улыбнулся Федор Федорович.
– Ну что с вами делать… Но я ужасно рада вас видеть. Вы неважно выглядите, у вас усталый вид…
– А я и устал как собака. Но ничего… Оклемаюсь! А как вы-то живете-можете?
– Да живу, и кое-что еще даже могу. Вот третьего дня была в Консерватории… на Спивакове… Получила огромное удовольствие. А вы, голубчик, хоть раз были в Консерватории?
– Нет, со стыдом должен признаться, что нет, не бывал. Это в ваших глазах ужасный грех?
– Да, пожалуй, нет. Просто классическая музыка нынче не очень в чести. Ну да ладно, рассказывайте, что хорошего в вашей жизни, помимо работы?
– Помимо работы Апельсиныч! Это такой удивительный пес!
– Ну а… дамы? Я не поверю, что у такого интересного мужчины вовсе нет дамы сердца. Или хотя бы просто дамы, – тонко улыбнулась Елизавета Марковна.
– Да есть…
– Дама или дама сердца?
– Ох, черт его знает… Нет, пожалуй, все-таки дама сердца! – смущенно улыбнулся Федор Федорович.
– Приведите ее ко мне, я жажду с ней познакомиться. Кто она?
– Ну, начнем с того, что она живет в Питере. Разведена, у нее десятилетний сынишка…
– И чем она занимается?
– Она? Вы будете смеяться сейчас, после разговора про Консерваторию. Она флейтистка. Работает в Мариинском театре.
– Флейтистка в Мариинке? А ее случайно не Ираидой звать?
– Ираидой, да… Вы ее знаете?
– Очень хорошо знаю. Ее мать моя подруга. С ума сойти, как свет мал.
– Да уж, – озадаченно почесал в затылке Федор Федорович.
– Голубчик, у вас это серьезно?
– Ну вроде да… Но там есть еще бывший муж… Он возник, предложил ей уехать с ним в Испанию… Я так понял, что сперва она хотела, а сынишка ее ни за что… А потом и она расхотела…
– Из-за вас?
– Ох, да не знаю я… Может, и так. Скажите, Елизавета Марковна, а что за мама у Иры?
Елизавета Марковна расхохоталась. Он смотрел на нее с искренним недоумением.
– Поверьте, кукусики и сюсюрики вам там не грозят!
– Уже плюс! – тоже рассмеялся он.
– Ну, Августа немного снобка, но терпимо. А вы с Ирочкой красивая пара… Она такая хрупкая, а вы Илья Муромец, хоть в последнее время и осунулись…
– Но я намного старше… На целых десять лет…
– Десять лет? Это ерунда! Так вы с Августой не знакомы?
– Нет пока. И с сынишкой ее тоже, но Ира хочет привезти его на весенние каникулы в Москву, чтобы нас познакомить…
– А Августу они с собой не возьмут?
– Мне об этом ничего не известно.
– Федор Федорович, я позволю себе дать вам совет, если встретитесь с Августой, не говорите, что не были в Консерватории, ну, или побывайте там все-таки.
