– А я слышала, что он гей, – подала голос Маша.
– Кто? Джеймс Бонд?
– Нет, сказала тоже. Карасёв гей.
– Откуда слышала? – вдруг встрепенулась Нина Алексеевна.
– Не знаю, говорят. А люди зря не скажут.
– Надо же! – удивилась Нина Алексеевна. – Я вот с ним уже двадцать пять лет живу и ничего такого не замечала!
– С кем? – не поняла Яна.
– Ну, не с Джеймсом Бондом, разумеется, а с мужем, с Карасёвым Александром, секс-символом отечественного кинематографа.
Маша присвистнула.
– Не может быть, – удивилась Оля.
– Паспорт показать?
– Не надо.
– Нет, правда. У меня и фамилия Карасёва.
– Ну и каково это? – поинтересовалась Яна. – Жить с секс-символом?
– Да ничего хорошего, – встряла Маша. – Если красивый мужик не гей, то значит бабник. Сколько вокруг него баб разных трётся! Это ж очуметь можно.
– Всякое бывало, – сообщила Нина Алексеевна. – От девиц разных прохода не было. И цветы под дверь клали, и в подъезде дежурили. Сейчас как-то поспокойней стало, но у него теперь съёмки по всей стране. Я с ним ездить не могу, у меня бизнес серьёзный. Так что чего там у него с поклонницами вокруг съёмочных площадок происходит, мне не ведомо.
– Конечно, если не на глазах, так оно и легче, – поделилась опытом Марта Ефимовна.
– А я слышала, он в Москве живёт, – поведала Оля.
– Ну, мы на два дома. У нас квартиры и в Москве есть, и в Питере. Сейчас, когда «Спасан» запустили, вполне так жить можно. Очень многие так живут, у кого бизнес в Москве.
– Ой, а можно я у вас интервью возьму? У нас журнал солидный, вы не подумайте. Интервью с супругой звезды! Это даже читателям интереснее будет, чем с самой звездой разговаривать.
– Берите, жалко, что ли? Время у нас пока есть.
– Я тогда на диктофон записывать буду, – Оля завозилась и зашелестела чем-то. – Ура! Есть, не забыла.
– Шли бы вы со своим интервью, куда-нибудь за шкаф, – проворчала Маша. – Нам, может, неохота про тайны звёзд слушать.
– А мне интересно, – сообщила Яна.
– Вот потом в журнале и прочитаешь, звёзды на то и звёзды, что они недосягаемы.
– А ведь Маша права, – вдруг согласилась Нина Алексеевна. – Оленька, давайте потом, как всё закончится, встретимся у меня в офисе и поговорим в спокойной обстановке. Сейчас я вам свою визитку дам. Вот, держите. Ну, на чём мы остановились?
– Девочки, а вдруг там война началась, и мы с вами одни остались, никто нас спасать не придёт, и скоро мы все помрём от проникающей радиации? – высказала предположение Яна.
– Ты уж определись, отчего помирать будешь, от голода или от радиации. По-любому сначала мы тебя съедим.
– Тьфу на тебя.
– Деточки, прекратите, так хорошо же про мужчин говорили, а вы опять!
– Ха! – заметила Нина Алексеевна. – Моему мужу все кости перемыли, это у вас называется «хорошо про мужчин говорили»! Давайте уж про каких-нибудь других мужчин говорить. В целом.
– Про мужчин так про мужчин, сейчас будет вам про мужчин и даже в целом, – покладисто сказала Маша. – А расскажи-ка нам, Гуля, откуда ты родом?
Вопрос был неожиданным, но все промолчали.
– Я из Самарканда.
– Понятно. Из Узбекистана, значит. Я вот слышала, что у вас в Узбекистане – ислам теперь, и даже разрешили многоженство.
– Ну, мы мусульмане, значит, у нас должен быть ислам.
– Конечно, – фыркнула Яна. – Не католицизм же?
– Я не про ислам спрашиваю, а про многоженство. Как оно?
– Я не знаю. Это у богатых только, наверное, есть. Жену же прокормить надо. У нас иди, попробуй одну прокормить. Потом дети. Нет.
– А ты раз работаешь, значит, не замужем, и тебя прокормить некому?
– Нет. Я замуж вышла, родители согласны. У нас важно, чтоб родители согласны. Потом Фазлетдин, муж мой, собрался на работу. Сюда. Здесь уже и старшие братья давно. У нас многие едут сюда на работу, и домой жене деньги шлют. А я не согласилась, чтоб без меня ехал.
– Конечно! – встряла Маша. – Молодец, а то тут жена, там жена. Вот вам и многожёнство. Прямо как у наших, которые в Москву на заработки ездят. На «Сапсане» скоростном. И безо всякого ислама устраиваются.
– Я так понимаю, это был камень в мой огород? – поинтересовалась Нина Алексеевна.
– Нет, это я образно для полноты картины.
– Гуля, а как же вы смогли не согласиться? – Спросила Яна. – У вас же там не принято мужа не слушаться.
– Не принято. Только я Фазлетдина люблю, и он меня любит. Вот и поехала. Он на хорошей работе. Брат устроил. Скоростные дороги строят. А я вот тут, уборщицей. Ой, так я же теперь, получается, без работы. Что делать?
– Всё будет хорошо. Мне как раз в офис уборщица нужна, – сообщила Нина Алексеевна. – Когда выберемся отсюда, позвоните мне, вот визитка моя. – Она включила свой телефон и при свете слабого голубого огонька передала Гульноре визитку.
– Вот! – заявила Маша. – Видите, как хорошо бывает оказаться в нужное время в нужном месте. Одна интервью со звездой нарыла, вторая работу, чем бы мне теперь отовариться?
– Спасибо вам. А сколько платите? – поинтересовалась Гульнора.
Маша захихикала:
– Не делай добра, не получишь глупый вопрос!
– Не волнуйтесь, не обижу. Маша, а вы кем работаете?
– Риэлтором. Неужели вам еще надо и квартиру продать или сдать в аренду? Тогда вы добрая фея.
– Нет, – рассмеялась Нина Алексеевна. – Пытаюсь понять, отчего вы такая язвительная.
– Я не язвительная, я просто злобная, – объявила Маша. – Мотаюсь целый день по адресам. Одному то не так, другому это не этак. Пробки опять же. Менты голодающие.
– Ну да, – вставила Яна. – Пока с Гражданки в Купчино доберешься, и правда, лаять начнёшь.
– Точно. Даже клиентов покусать можно, – добавила Оля.
– Если б только с Гражданки в Купчино! А с Васьки в Автово или в Рыбацкое? Купчино сейчас, можно сказать, элитное место. В плане близости к центру, конечно.
– И как там, в Купчино? – спросила Нина Алексеевна.
– Ничего, люди живут.
– Люди везде живут. Просто у меня подруга институтская там жила, так я как вспомню, так вздрогну. Презервативы на газонах, шприцы в парадных.
– Ну, не всё так страшно, как раньше. Почти все парадные теперь закрыты на кодовые замки, в некоторых консьержи сидят, эти ведь почище собак будут. Домов новых тоже много. Есть вполне приличные. А вы где живёте?
