— В живых бы остаться, — постарался он уйти с темы, — там такой замес назревает, от таких, как я, полетят клочья. Я не буду загадывать, может, и вернусь.
Мила поняла, что другого ответа ей не получить, грустно вздохнула и легла рядом, положив голову на плечо.
«Блин, как бы с Тамарой разборки не вышло, — подумал Игнат, — нехорошо это».
Глава восьмая
По вольным землям
Все предыдущие дни ведьма готовила зелья для дочери. Надо сказать, это был впечатляющий запас, такого Игнат себе позволить не мог, то, что Мила убрала в свой сундучок, стоило не меньше пятидесяти золотых.
Выезжали на рассвете. Мелкий моросящий холодный дождик не прибавил Игнату настроения.
Вечером был тяжелый разговор с Тамарой. Мила уехала в «город» за одеждой для Демидова, то, что было на нем, пришло в полную негодность, даже сапоги пострадали от жара портала. Уцелела только кольчуга и разгрузка с опустевшими магазинами, шесть рунных патронов, рунный нож и железные наручи, ну и, конечно, главное сокровище — батарея от винтовки с руной. Вот и все, что осталось. Игнат, вооружившись кинжалом, срезал с поврежденных сапог накладки из чистого железа. Видок как раз перекладывал рюкзак, когда за спиной тихо открылась дверь.
— Хотите о дочке поговорить? — не оборачиваясь, спросил он.
Ведьма прошла и села на кровать.
— Правильно догадался. Останься, зацепил ты ее. Вроде уже взрослая и обжигалась не раз, а вот на тебе снова погорела. Но я знаю, ты ведь не останешься?
Демидов кивнул.
— Не останусь, — этот диалог напоминал то, о чем они говорили с Милой ночью. — Ты ведь знаешь, что я уже не принадлежу себе. Руна эта гребаная, магичка одержимая, война грядущая…
Тамар вздохнула.
— Я знала, что ты так скажешь. Я предупреждала ее, но она отмахнулась. Молодежь всегда думает, что знает все лучше. Ну почему ты ее не отшил а? Ну позлилась бы она пару дней, и все.
— Она была убедительна, — хмыкнул Игнат, вспомнив, как девушка пришла к нему в первый раз.
— Это у нее от меня, если что хочет, то обязательно получит. Вернешься к ней?
Видок покачал головой, говорить не хотелось. Тамара тяжко вздохнула.
— Может, все же надо было дать тебе помереть, а?
— Может быть, — вполне легко согласился егерь. — Что сделано, то сделано. Девочка она взрослая, погрустит и забудет, вся жизнь у нее впереди, с такой мамой она еще долго будет молодой и красивой.
Ведьма как-то странно посмотрела на него.
— Надо было все же капнуть тебе в тарелку зелья любовного, мой собственный рецепт, прикипел бы, как миленький. Рука не поднялась, не была бы Милка счастлива из-под палки. Насильно, как известно, мил не будешь. Рано или поздно ты бы его переборол. Да и последствия могут быть непредсказуемые, если останешься. Обратно тебе надо. Ну, вот зачем ты на мою голову свалился? — Это был уже риторический вопрос.
Тамара поднялась и, махнув рукой, вышла, ей пора было заниматься раненым лесорубом. Не получилось поставить его на ноги за три дня.
И вот они стояли на крыльце, багги мокла под моросящим дождем, Мила уже в машине и явно не в духе. Игнат же в обновках смотрел на ведьму.
— Спасибо за все, хозяйка, за заботу, за стол, за то, что жизнь мне вернула.
Тамара окинула его взглядом, полным грусти.
— Иди с миром, егерь. Прощай.
— Прощай, ведьма, — и Демидов сбежал с крыльца, одним движением забрался в багги, закрепив рюкзак за сидением.
— Прощай, мам, — подняв руку, как-то странно произнесла Мила.
Игнату на мгновение показалось, что та действительно прощается навсегда. Но он отбросил эту мысль. Ну что с ней станется? Кончатся зелья, приедет снова. Он бросил быстрый взгляд на Тамару, та стояла под навесом и смотрела на них с какой-то затаённой грустью.
Багги рванула с места, выбросив из-под задних колес небольшие фонтаны грязи, и резко развернувшись, устремилась к лесной дороге.
Спустя полчаса маленькая шустрая машинка вылетела на опушку большого лесного массива, прямо за ним начинались уже убранные унылые поля, а еще дальше стояли горы, далекие и неприступные.
— Мы находимся фактически в кольце гор, есть разрывы, но их не так много. Вообще свободные земли распложены в огромной долине, которая тянется на месяц пути.
— Пешком? — стараясь оценить масштабы, спросил Игнат.
— Ногами далеко, месяц — это вот на такой, — Мила похлопала по рулю, — машинке.
— Ясно, — не зная, что еще сказать произнес Демидов.
Ему не давала покоя эта странная сцена прощания. Сегодня Мила пришла к нему в кровать поздно. Игнат, который изнурял себя тренировками, ушёл из-за стола пораньше, а женщины остались шушукаться за бутылкой неплохого вина. Здесь на южных склонах гор выращивали очень хороший виноград и делали недурное вино. Мила даже не стала его будить, просто устроилась рядышком, прижалась и быстро заснула.
Вдалеке показалась большая ферма. Ее окружала мощная каменная стена метров пять в высоту, большие ворота были распахнуты, сквозь них Игнат своим острым зрением разглядел, как пятеро крупных мужчин таскают большие тяжелые мешки в грузовик.
— Это ферма Тавра, — пояснила Мила, заметив его интерес.
— Того самого, что меня нашел?
— Его самого.
— Может, заедем? Поблагодарю. Ведь мало того, что жизнь спас, так даже и не обобрал. А на мне добра было много.
Она пожала плечами и нехотя свернула на дорогу к ферме.
Тавр уставился на багги, его рука легла да здоровенный пистолет, висящий на боку. Странно было видеть такое чудовище, он был чуть ли не в половину винтовки, которою Игнату пришлось бросить на склоне.
— Привет, Милка, — улыбнулся фермер, заметив дочку ведьмы, выбравшуюся из машины. — И пассажира я твоего знаю. Выжил, значит?
Игнат подошел и крепко поджал протянутую руку.
— Спасибо, Тавр, что не бросил в лесу. За мной неоплатный долг.
Мужчина посмотрел Демидову прямо в глаза.
— Ты ведь охотник на нелюдей? Мне Тамара рассказала, кто такие егеря, мы про вас в нашем медвежьем углу и не слышали, слишком далеко тебя занесло.
— Правду ведьма сказала, охота на тварей — мое ремесло.
Игнат тогда не видел его, когда пришел в себя, в машине был бородатый мужик, и теперь изучал собеседника. Тавр оказался высок и крепок, ладони суровые от постоянного ручного труда, глаза цвета светлого ореха, добрые-добрые, но он не обманывался насчет этого, перед ним стоял настоящий воин, который, судя по мускулатуре, мог с одного удара бычка уложить.
Мила насторожилась, как-никак коллега, и ее такие разговоры прежде всего касаются.
