Игнат вернулся к багги, где пряталась от измороси Мила. Девушка наблюдала за ним с большим интересом.
— А ты умеешь делать что-то плохо?
Игнат пожал плечами, вытирая сидение и забираясь в машину.
— Да почти все. Я только убивать умею хорошо. Все остальное так себе.
— О чем ты думал, когда я пришла позвать на обед? У тебя был такой подавленный вид, а когда ты повернулся, в глазах плескалась боль.
Видок матюгнулся про себя, у некоторых женщин очень длинный язык, стрельба отвлекла его от грустных размышлений, и вот теперь всего одной фразы Мила снова окунула его в пучину воспоминаний.
Первой умерла деревенская колдунья, без ее защиты это мужичье не смогло бы справиться с Анной. Кинжал свистнул в полете и пробил грудь ведьмы, та даже не успела поставить щит, так и рухнула спиной в дымящиеся угли. Игнат выхватил из машины винтовку и начал стрелять в толпу, люди падали, несколько мужиков попытались стрелять в ответ, но паника разбегающихся людей мешала им прицелиться, те боялись зацепить своих. У Демидова тут были только враги. Он убил стрелков, ненависть застилала ему глаза. Площадь опустела, остались только истекающие кровью куски мяса. Он сменил магазин и пошел по домам. Кровавый туман затопил сознание, джинн, питающийся смертью, отдавал часть эмоций, и это окончательно превратило его в зверя. Когда Игнат пришел в себя, маленькая деревня посреди диких земель, которая наняла его отчистить земли от тварей, пылала до последнего дома. Везде лежали тела. Он не стал смотреть на них, эти куски мяса были ему не интересны. Медленно, передвигая тяжелые, словно отлитые из чугуна ноги, он дошел да площади, вытащил из груди колдуньи кинжал, после чего свалил столб, к которому была прикована Анна, и разбил замок на цепях. Достав из багги свой спальник, он бережно уложил в него обугленный труп самой прекрасной женщины на свете, после чего отнес теперь уже совсем легкое тело в машину. Он не думал, что убил здесь десятки людей, без жалости и сожаления, он думал только о том, что эти люди забрали у него самое дорогое, часть его покалеченной души. Те, кого он должен был защищать, стали нелюдями, которых он обязался убивать. И эта мысль принесла покой в его разорванную душу.
— Будь ты проклят, — раздался за спиной женский голос. — Она убила дочь старосты, навела на нее чары.
Игнат не обернулся.
— Ты лжешь, — ответил он и вскинул винтовку, стрелял не глядя, на голос, и попал, во всяком случае, предсмертный хрип и падение тела сказали ему, что все кончено.
Багги почти бесшумно тронулась с места, унося его от полыхающей деревни. Пусть горит, как сгорела его любовь. Игнат похоронил Анну глубоко в лесу на чудесной поляне, полной фиолетовых цветов, которые прекрасно звенели под порывами легкого ветерка. Никто не узнал, что случилось в этой маленькой деревне, не задавал ему вопросов, не тыкал пальцем, крича «убийца»…
— Игнат, ты слышишь меня? — пробился через звон цветов голос Милы, она была встревожена не на шутку. — Что с тобой, ты вообще здесь?
— Помолчи, и просто отвези меня назад.
Мила растеряно замерла, она, видимо, хотела что-то сказать, но передумала. Молча пристегнув ремни, девушка завела багги и, не торопясь, поехала к ферме, до которой рукой подать.
Весь вечер Игнат был мрачен. Вернувшийся к ужину Тавр пытался поговорить с ним, но егерь отвечал односложно, общими фразами, и он отстал. Не преуспела и его жена Олена, высокая полноватая женщина лет пятидесяти. Развернуто он ответил только на один вопрос работодателя.
— Когда идешь, и что тебе еще нужно? — спросил хозяин фермы, глядя на Демидова в упор.
— На рассвете, — нехотя произнёс Игнат. — Меня отвезет Мила, потом вернется. С собой нужна только провизия, еды на три дня, что-то не тяжелое, вяленое мясо, крупы немного, котелок небольшой не помешает, свой я потерял, хлеба или сухарей. Есть слабое яблочное вино?
Тавр кивнул.
— В одну флягу его, в другую воду, — продолжил Видок. — Больше ничего не нужно.
— Лара, собери необходимое, — приказал хозяин фермы.
Через десять минут принесли припасы. Прикинув на глазок запас продуктов, Демидов пришел к выводу, что этого должно хватить.
— Спасибо, — он окинул взглядом собравшееся в гостиной семейство фермера, — увидимся через три дня. Мила, жду тебя утром у крыльца, светлеет часов в пять.
Дочка ведьмы кивнула, но Игнат уловил неуверенность, откуда она взялась во взгляде ловчей, было непонятно.
— Вот, возьми, — Мила протянула ему специальную кожаную сумку, на которую были нанесены руны заморозки.
Егерь улыбнулся, как же он мог забыть, Ветрюх нелюдь полезная, ее печень, иглы с хвоста, кровь, глаза идут в зелья. А еще шкура, шкуры этой крылатой погани очень любят магички, да и сам бы он не отказался от куртки из нее. Крылатые змеи способны поглощать магию, не самую сильную, но если в него попадает заклинание воздействия, вроде оглушения, усыпления или морока, чары тут же сбоят. И если повезет, Игнат добудет себе шкурки, а Тамара получит два комплекта потрохов. А может, не Тамара, как фишка ляжет, деньги Игнату пригодятся. Прежде чем соваться обратно в портал, нужно прикупить пистолет, хотя, по правде, он рассчитывал на трофеи с погибших ловчих.
Собрав рюкзак, он поставил его рядом с винтовкой, разделся и забрался под одеяло. Интересно кто? Ждать пришлось не долго, шаги в коридоре, мягкие, осторожные, неужели глупышка Мила? Нет, у той поступь легче. Значит, Лара. Он приоткрыл кокон и приказал Фарату показать, кто за дверью. Образ пришел мгновенно. Молодая служанка, маленькая, кругленькая, стояла и в нерешительности мялась у входа, держа в руках кувшин. Похоже, это предлог, который она выдумала для посещения.
— Уходи, — негромко, но так, чтобы девушка услышала, попросил Демидов.
Раздались удаляющиеся шаги, первая атака отбита. Но как ни странно, других не последовало. Похоже, Мила и Лара договорились не трогать его и дать выспаться. Он уснул быстро, лет двадцать назад он бы мучился, ворочался с боку на бок, и только через несколько часов смог бы забыться беспокойным сном, но годы рисковой работы приучили его отрубаться мгновенно, невзирая на обстоятельства, не было больше волнения.
Игнат проснулся сам без всякой побудки, едва только солнце поднялось над горизонтом. Он быстро умылся и почистил зубы, маленький умывальник, как и большинство бытовых вещей в этом мире, приводился в действие заклинанием, а вот туалета в комнате не имелось, это была пристройка, где жила прислуга, и сортир располагался в конце коридора.
Наконец, приведя себя в порядок, он заглянул на кухню, та самая служанка, что собиралась навестить его, покраснев до кончиков волос, указала на стол, где был легкий завтрак на двоих. Не успел Игнат сесть, как появилась Мила. Она, ни слова не говоря, заняла место напротив и, молча взяв хлеб, намазала его малом, положив сверху колбасу, ароматную, копченую с кружками жирка.
— Как спалось? — ядовито поинтересовалась она.
