Мы могли использовать в своей игре в казино два основных подхода. Один из них, который я буду называть «рискованным», предполагает, что всякий раз, когда преимущество игрока превышает некоторое небольшое значение, скажем, 1 %, следует делать максимальную ставку, разрешенную в этом казино. Это метод в среднем приносит максимальную прибыль за минимальное время, но колебания размеров капитала игрока могут быть очень сильными, и необходимо иметь солидный запас средств, который позволил бы продолжать игру несмотря на большие проигрыши. Киммель и Хенд сказали, что выделят на обеспечение нашей игры 100 000 долларов и, если потребуется, могут вложить еще больше. Как видно из таблицы поправок на инфляцию, приведенной в Приложении А, эта сумма соответствует 800 000 в долларах 2016 года.
Я был против использования рискованного подхода, потому что слишком многое в мире азартных игр оставалось для меня неизвестным. Кроме того, я понятия не имел, как поведут себя мои спонсоры, если я уйду в минус, скажем, на 50 000 долларов и, чтобы продолжать игру, буду вынужден каждую минуту ставить суммы, превышающие мою месячную зарплату. Смогут ли Киммель и Хенд выдержать проигрыш такого размера и не отказаться от наших планов? Если предположить, что они в этом случае могут пойти на попятный, это означало бы, что банкролл, имеющийся в нашем распоряжении, на самом деле составляет всего 50 000 долларов. Но поскольку я не мог этого знать заранее, следовало с самого начала делать более осторожные ставки. К тому же, с моей точки зрения, целью этой поездки было не заработать кучу денег для спонсоров, а испытать мою систему. Для этого я предпочел бы получать гарантированный умеренный выигрыш, а не пытаться добиться возможной крупной победы с более значительным риском проигрыша. Я собирался играть осторожно, ставя вдвое больше минимальной ставки при преимуществе 1 %, вчетверо больше минимума при преимуществе 2 % и в десять раз больше минимальной ставки при преимуществе 5 % и более. Я подсчитал, что если я буду делать ставки от 50 до 500 долларов (таков был в то время размер максимальной ставки, разрешенной в большинстве казино), то мне, по всей вероятности, должно хватить банкролла 10 000 долларов.
Мэнни неохотно согласился со мной. Одним холодным апрельским днем во время весенних каникул в МИТ мы встретились в нью-йоркском аэропорту. Проболтав около часа, сели в самолет. В полночь мы подлетели к Рино: на фоне царившей за бортом самолета адской тьмы возникла ослепительно яркая полоска света. Когда мы заходили на посадку, я впервые увидел этот город, выглядевший как кроваво-красный неоновый паук, распластавшийся по земле. Я с некоторой тревогой размышлял о том, что может случиться со мной на следующей неделе. Мой полет в неизвестность беспокоил Вивиан больше, чем меня самого: она просила меня звонить ей каждый день. Такая связь с нею, а через нее и со всем привычным для меня миром, вселяла в меня уверенность. В то время междугородние звонки стоили дорого. Чтобы сэкономить, я должен был звонить каждый день за счет вызываемого абонента – сам факт звонка служил сигналом того, что у меня все в порядке – и просить к телефону «Эдварда _. Торпа». Мы разработали код, в котором инициал второго имени обозначал размер нашего выигрыша в тысячах долларов; если же речь шла о проигрыше, я должен был называть его перед именем Эдвард. Код был очень простым: буква А обозначала сумму до 1000 долларов, В – от 1000 до 2000, С – от 2000 до 3000 и так далее, вплоть до буквы Z, которая соответствовала суммам от 25 000 до 26 000 долларов. Услышав имя вызываемого абонента, Вивиан должна была вежливо ответить оператору, что мистер Торп «сейчас в отъезде».
Проспав несколько часов, мы встретились за завтраком в ресторане нашей гостиницы. Усталый, с воспаленными глазами, я подкрепился яйцами бенедиктин с апельсиновым соком и огромным количеством черного кофе, после чего мы втроем направились к игорным столам. В нашем первом казино, расположенном за городом, я начал с мелких ставок, от 1 до 10 долларов, планируя увеличивать их по мере того, как я буду осваиваться с уровнем риска в игре. В конце концов я собирался дойти до ставок размером от 50 до 500 долларов. Хотя перед нашей поездкой я настоял на использовании банкролла всего 10 000 долларов, я знал, что Мэнни предпочитает ставить в десять раз больше – по 500 долларов в ситуациях с преимуществом игрока 1 % – и использовать банкролл 100 000 долларов. Однако я настаивал на разминке со ставками от 1 до 10 долларов. Я старательно объяснял Мэнни, что мне нужно дойти до крупных ставок в своем собственном темпе, но он не мог спокойно ждать, пока я до них доберусь. Он нервничал все больше и больше, и его бледное лицо приобрело в конце концов ярко-красный цвет, особенно резко контрастировавший с его седой шевелюрой. Впоследствии я узнал, что он обычно выигрывал или проигрывал в казино в США и на Кубе (до коммунистического переворота) десятки тысяч долларов.
Приблизительно за час игры я выиграл несколько долларов, но потом заведение закрылось – была Страстная пятница. Мы вернулись в центр Рино и выбрали там казино с очень благоприятными правилами игры. Колоду в нем раздавали до последней карты, а игроку разрешалось удваивать ставку при любой руке и разделять любые пары. Когда первая карта дилера, которая всегда сдается в открытую, – туз, в некоторых казино, в том числе и в этом, игрок имеет право «взять страховку» на тот случай, если вторая карта дилера окажется десяткой или «картинкой» (что дает дилеру «натуральный блэкджек» – 21 очко на двух картах). При этом игрок делает дополнительную ставку, равную половине исходной. Если у дилера действительно оказывается блэкджек, игрок получает по страховочной ставке удвоенную выплату.
После обильного ужина и некоторого отдыха я продолжил игру: по пятнадцать – двадцать минут кряду с перерывами в несколько минут. Когда я возобновлял игру, я всегда выбирал стол, за которым было меньше всего игроков. Я играл медленно, то и дело задумываясь и внимательно рассматривая бывшие в игре карты. Работники казино считали, что я играю по одной из многочисленных ошибочных систем, которые предлагают схемы изменения размеров ставок, чтобы попытаться как-то компенсировать преимущество заведения. Подобных систем существует бесконечное множество. Ни одна из них не работает. Казино рады таким игрокам, встречающимся весьма часто, до тех пор, пока они проигрывают. Что бы я ни делал, варьируя свои ставки в диапазоне от 1 до 10 долларов, я постепенно проигрывал все больше и больше, пока мой проигрыш не дошел до 100 долларов. К этому моменту прошло уже восемь часов, в течение которых Мэнни поочередно испытывал беспокойство, отвращение, возбуждение и наконец почти утратил веру в меня, свое секретное оружие.
Было три часа утра, и за последние два часа в зале почти не осталось игроков. Мне наконец удалось найти стол, за которым не было никого, кроме меня. Новый дилер вела себя недружелюбно, да и я уже чувствовал усталость и раздражение. Мы с нею обменялись несколькими резкими репликами, и она начала сдавать так быстро, как только могла. Я был раздосадован и, считая, что я уже накопил достаточно опыта, чтобы увеличить ставки, перешел в диапазон от 2 до 20 долларов. По случайному совпадению состав колоды стал более благоприятным, и я выиграл следующие несколько розыгрышей, вернул свой проигрыш и даже несколько вышел вперед. Поскольку я был совершенно изможден, я вышел из игры и пошел спать. Было пять часов утра, но дело было даже не в этом. В казино нет часов и, как правило, нет окон, так что игроки не замечают смены дня и ночи. Может быть, лучшим временным ориентиром в безотрадном суточном цикле этого оторванного от реальности мира служат массовые перемещения посетителей, число которых возрастает и спадает подобно морским приливам и отливам.
