В 1967 году я сделал еще один шаг в оценке стоимости варрантов. Основываясь на правдоподобных и интуитивно понятных рассуждениях, я предположил, что в существующей формуле для оценки варрантов и неизвестную скорость роста, и дисконтный коэффициент можно заменить так называемой безрисковой процентной ставкой
[159], а именно ставкой, по которой определяется выплата по векселям Казначейства США, срок погашения которых совпадает с окончанием срока действия варранта
[160]. Тогда непригодная к использованию формула с неизвестными величинами превращалась в простой и практичный торговый инструмент. Я начал применять его
[161] для управления своими инвестициями и средствами инвесторов в 1967 году. Результаты были великолепны. Хотя я в то время об этом не знал, в 1969 году Фишер Блэк и Майрон Шоулз, основываясь отчасти на материале книги «Обыграй рынок»
[162], вывели строгое доказательство точно такой же формулы
[163] и опубликовали его в 1972 и 1973 годах. Этим они положили начало развитию и широкому распространению во всем мире финансов так называемых производных финансовых инструментов. В 1997 году Майрон Шоулз и Роберт Мертон получили за свой вклад в эту работу Нобелевскую премию по экономике. Нобелевский комитет также признал вклад Фишера Блэка (1938–1995). По общему мнению, он был бы включен в число лауреатов, если бы не умер двумя годами раньше от рака горла.
Компания Princeton Newport Partners процветала в основном благодаря использованию этой формулы. За первые два месяца нашей работы, ноябрь и декабрь 1969 года, наши вкладчики получили 3,2 % прибыли, а индекс S&P 500 упал на 4,8 %: наше преимущество составило 8 %. В 1970 году мы были в плюсе на 13,0 %, а S&P 500 – на 3,7 %. В 1971 году мы получили 26,7 %, то есть прибыль наших вкладчиков была почти на 13 % выше, чем в среднем по рынку (13,9 %). В 1972 году индекс S&P наконец обогнал нас: он составил 18,5 %, а мы получили 12 %. Значит ли это, что мы потерпели поражение? Нет. Этот результат показал, что мы работаем именно так, как и планировали, обеспечивая стабильную прибыль как в благоприятные, так и в неблагоприятные периоды. Хеджирование защищало нас от потерь, но за эту защиту приходилось платить частью прибыли в условиях сильного роста рынка. Колебания нашей прибыли в разные годы были в основном связаны с количеством и качеством хеджированных инвестиций, а не с колебаниями рынка. Первое серьезное испытание встретилось нам при широкомасштабном снижении рынка в 1973–1974 годах. Этот спад был отчасти вызван нефтяным эмбарго, установленным арабскими странами. В результате цена на нефть достигла рекордного значения, которое, с учетом инфляции, оставалось непревзойденным вплоть до 2008 года, когда цена за баррель поднялась до пикового уровня 140 долларов.
В 1973 году индекс S&P упал на 15,2 %, а мы получили 6,5 % прибыли: наши вкладчики обогнали рынок более чем на 20 %. Еще хуже пришлось биржевым инвесторам в 1974 году. Индекс S&P рухнул на 27,1 %, а наши вкладчики получили 9,0 % прибыли: разрыв составил более 36 % в нашу пользу. В течение этих двух лет каждая тысяча долларов вкладчиков PNP выросла до 1160, а каждая тысяча, вложенная инвесторами в компании из списка S&P 500, уменьшилась до 618 долларов. Более того, на протяжении первых шести лет работы PNP компания каждый месяц увеличивала свой капитал за исключением одного месяца 1974 года, в котором он уменьшился на 1 %. Между пиковым уровнем 11 января 1973 года и нижней точкой, достигнутой 3 октября 1974-го, фондовый рынок рухнул на 48,2 %. Это было наибольшее падение со времен Великой депрессии. Даже Уоррен Баффетт сказал тогда, что его партнерам повезло, что он вовремя закрыл свое товарищество
[164].
Наши вкладчики увеличивали свои вложения, потенциальные новые партнеры узнавали о нас из разговоров. Капитал товарищества вырос с исходных 1,4 до 7,4 миллиона долларов, и комиссионные основных партнеров увеличивались пропорционально. Поскольку по Закону об инвестиционных компаниях число партнеров не могло превышать девяноста девяти, для достижения общего капитала 100 миллионов долларов средний взнос каждого вкладчика должен был быть равен одному миллиону. Поэтому мы хотели привлечь частных лиц и инвестиционные организации с крупными капиталами, исходный вклад которых в PNP был бы значительной для нас величины, но составлял бы небольшую часть их собственного суммарного состояния. Кроме того, состоятельные инвесторы нравились нам тем, что они обычно обладают большими знаниями и опытом, лучше способны оценить риски участия в товариществе и пользуются услугами собственных консультантов. Чтобы увеличить приток капитала через все сокращающееся число вакантных мест для новых вкладчиков, мы подняли размер минимального вступительного вклада с исходных 50 тысяч долларов сперва до 100 тысяч, затем до 250 тысяч, до миллиона и, наконец, до 10 миллионов долларов. Мы принимали новых партнеров только после тщательной проверки их истории. Такую проверку обычно было нетрудно произвести, так как о профессиональной деятельности многих из них имелась общедоступная информация, а некоторых других мы знали лично.
