Еще одно из используемых сейчас средств состоит в «нагрузочных испытаниях» портфеля путем моделирования влияния на него крупнейших катастроф прошлого. В 2008 году один хедж-фонд с многомиллиардным капиталом, возглавляемый одним из ведущих «квантов», смоделировал десятидневные периоды после краха 1987 года, первой войны в Персидском заливе, урагана «Катрина», кризиса компании Long-Term Capital в 1998 году, спада технологического рынка в 2000–2002 годах, войны в Ираке и т. п. Все эти данные были применены к портфелю фонда по состоянию на 2008 год и показали, что перечисленные события приведут к потере не более чем 500 миллионов долларов из 13 миллиардов портфеля фонда, то есть риск потерь не превышал 4 %. Однако на самом деле в нижней точке своего падения в 2009 году этот фонд потерял более 50 % и оказался на грани разорения; потери удалось вернуть только в 2012 году. Крах кредитной системы 2008 года принципиально отличался от худших кризисов прошлого, которые использовались в таких испытаниях на прочность, и то, как близки к гибели были подобные организации, говорит о степени неадекватности подхода, основанного исключительно на воспроизведении прошлых ситуаций.
Наш подход был более комплексным. Мы анализировали и учитывали края распределения рисков и рассматривали предельные случаи, например: «Что случится, если рынок упадет на 25 % за один день?» Более десяти лет спустя именно это и случилось, и такое падение почти никак не отразилось на нашем портфеле. Когда диапазон и объемы наших торговых операций выросли, мы сменили основного брокера, выбрав компанию Goldman Sachs. Во время переговоров с ее представителями я, в частности, спросил: «Что случится с нашими активами, если нью-йоркское отделение Goldman Sachs будет уничтожено взрывом атомной бомбы, провезенной террористами в гавань Нью-Йорка?» Они ответили: «У нас есть копии всей документации, которые мы храним внутри Железной горы в Колорадо».
На Уолл-стрит существуют риски еще одного типа, от которых не могут защитить ни компьютеры, ни формулы. Я имею в виду опасность обмана и мошенничества. Игра с шулерами в казино 1960-х годов позволила мне приобрести ценный опыт, подготовивший меня к гораздо более крупномасштабным проявлениям бесчестности, с которыми мне пришлось столкнуться в мире инвестиций. Финансовая периодика ежедневно сообщает о все новых видах надувательства.
Когда уровень инфляции достиг двузначных чисел, а цены на сырьевые ресурсы резко выросли, произошел настоящий бум в торговле драгоценными металлами и опционами на их покупку и продажу. Вернувшись в офис, я сравнил цены, предлагаемые корпорацией XYZ, с «правильными» ценами, определенными моделью, которую мы использовали в PNP, когда продавали большой пакет таких опционов одному крупному торговцу.
Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что корпорация XYZ предлагает мне опционы по цене, составляющей меньше половины моей предполагаемой прибыли! Мой знакомый продавец достал мне финансовые отчеты этой компании, и, изучив их, я выяснил, что когда корпорация XYZ продавала опционы, она учитывала выручку как прибыль, но не откладывала средств на оплату опционов при их погашении покупателем. Поскольку на каждый проданный опцион следовало бы резервировать средства, превышающие выручку от его продажи более чем в два раза, правильная финансовая отчетность показывала бы, что чистые размеры активов компании уходят все дальше и дальше в минус при продаже каждого опциона.
Очевидно, им приходилось продавать все больше и больше опционов, чтобы обеспечить рост оборотных средств, который позволил бы расплачиваться с ранними «инвесторами», решившими погасить свои опционы. Классическая пирамида Понци, которая не могла привести ни к чему хорошему. Что же делать?
Я решил поставить один маленький, но поучительный опыт. Изучив скудную имеющуюся информацию по объемам продаж, непогашенным опционам и выплатам при раннем погашении, я прикинул, что эта компания должна просуществовать еще по меньшей мере восемь месяцев. Как оказалось впоследствии, она просуществовала десять. Купив шестимесячных опционов на 4000 долларов, я удвоил вложенные деньги за четыре месяца, а затем погасил опционы. Несколько месяцев спустя офис компании внезапно опустел, ее администрация исчезла, и было начато очередное следствие по делу о мошенничестве.
Вскоре после этого инвестиционные методы PNP подверглись следующему серьезному испытанию. С 1979 по 1982 год ситуация на рынках испытывала сильнейшие искажения. Доход по краткосрочным векселям Казначейства США достиг двузначных чисел и составлял в 1981 году почти 15 %. Фиксированные процентные ставки по ипотечным кредитам достигли пикового значения, превышавшего 18 % годовых. Уровень инфляции был не сильно ниже. Такой беспрецедентно высокий уровень цен открыл перед нами новые возможности получения прибыли. Одна из них была связана с рынком фьючерсов на золото.
В какой-то момент золото с поставкой через два месяца торговалось по 400 долларов за унцию, а 14-месячные фьючерсы на золото – по 500 долларов за унцию. Наш метод сводился к покупке золота по 400 долларов и его продаже по 500. Если через два месяца нам поставляли золото, за которое мы заплатили по 400 долларов, мы могли сохранить его в течение года, потратив небольшую сумму на его хранение, а затем поставить его покупателю по 500 долларов, получив таким образом 25 % прибыли за двенадцать месяцев. В такой операции существовали некоторые риски, которые мы полностью хеджировали, но также и несколько возможностей «всплесков» – сценариев, в которых мы могли бы получить более высокую (зачастую гораздо более высокую) прибыль. Подобные же операции мы проводили с серебром и медью, и все они проходили по плану с одним только маленьким исключением. После того, как нам поставили купленную нами медь, часть ее была украдена со склада, на котором хранил ее наш брокер. Страховая компания этого склада возместила наши убытки, но с небольшой задержкой.
По мере дальнейшего развития эпохи высоких процентных ставок кредитно-сберегательные компании начали нести значительные убытки. Вот с чем это было связано. Кредитно-сберегательные учреждения занимали средства своих вкладчиков на короткие сроки и одалживали их в виде долгосрочных ипотечных кредитов с фиксированной процентной ставкой. Резкий рост ставок краткосрочных кредитов привел к быстрому увеличению стоимости этих средств для кредитно-сберегательных учреждений, а их доходы от уже существующих ипотечных кредитов, предоставленных ранее домовладельцам под значительно меньшие проценты, не росли. Это несоответствие между процентными ставками получаемых краткосрочных и предоставляемых долгосрочных кредитов привело к разорению многих кредитно-сберегательных компаний 1980-х годов. Финансовая помощь, предоставленная им государством, обошлась налогоплательщикам в несколько сот миллиардов долларов
[178].
