Джин Фама действительно повторял: «Да, Вирджиния, вложения в акции приносят больше, чем банковский депозит». Но с другой стороны, премия в среднем составляет 5–6 % с учетом инфляции при стандартном отклонении 15–20 %. В таких условиях на протяжении 25–50 лет ваша доходность может быть меньше нуля. А кому это нужно? Поэтому, если вы не сторонник участия в эксперименте по эмпирическому определению размера премии за риск, то ваш финансовый менеджер не должен подсовывать вам идею о том, что акции гарантированно выгодны в долгосрочной перспективе.
По мнению Шарпа, слишком многие практики (и бесчисленные профессора бизнес-школ, у которых они учились) забывают, что все модели оценки активов имеют дело с ожиданиями. А как измерить ожидания, относящиеся к будущему, а не к прошлому? Нельзя, просто взглянув на историю, сделать вывод о том, какими ожидания были или будут. Речь идет о будущем, а значит исторические данные, от которых мы зависим так сильно, могут быть бесполезными для оценки активов. Нам не известно наверняка, что принесет будущее, все, на что мы можем положиться, – это вероятность будущих событий.
«Вы скатываетесь до религиозного заклинания, – заключает Шарп. – Я не раз видел эмпирические результаты, которые казались реально надежными до тех пор, пока вы не пробовали применить их к другой стране, другому статистическому методу или иному периоду времени. Возможно, именно поэтому Фишер Блэк говорил, что следует полагаться только на логику и теорию, а о статистических эмпирических результатах лучше забыть».
* * *
Подход, которого ныне придерживается Шарп, – это теория предпочтений, предложенная около 30 лет назад Кеннетом Эрроу из Стэнфорда и Жераром Дебрё из Калифорнийского университета (оба – лауреаты Нобелевской премии в области экономики). Теория Эрроу предполагает, что характер актива может изменяться при рассмотрении диапазона возможных сценариев будущего.
Шарп говорит об этом так:
Основная предпосылка довольно проста. Представьте мир, в котором вы заключили контракт о том, что получаете покупательную способность в размере $1, если на следующий год случится депрессия. Сейчас контракт стоит $депр. Контракт на получение покупательной способности в $1 в случае бума будет стоить $бум. Если бы стоимость обоих контрактов была одинакова, то люди купили одинаковое количество и тех, и других. Однако так не бывает, поскольку во время депрессии реальных долларов всегда меньше. Для уравновешивания рынка сумма $депр. должна быть больше, чем $бум.
У нас нет простых ценных бумаг такого типа, однако портфель акций можно представить как совокупность активов с более высокой доходностью в хорошие времена, чем в плохие. Безрисковая ценная бумага имеет одинаковую доходность и в хорошие, и в плохие времена. Цены на эти активы должны изменяться относительно друг друга до тех пор, пока люди готовы держать акции. Можно представить цену этих активов как часть цены портфеля требований на выплаты при различных состояниях мира в будущем. Принцип сохраняется. Выплаты в плохие времена обходятся дороже. Иначе говоря, инвестиции с целью получения выплат в плохие времена должны иметь более низкую ожидаемую доходность, чем инвестиции с целью получения выплат в хорошие времена
[42].
Использование теории предпочтений может оказаться более сложным, чем расчет беты, однако Шарп уверен, что Эрроу показывает путь к более совершенным методам представления риска и поиска оптимальных инвестиционных решений. «CAPM – реальный частный случай». CAPM строится на оценках среднего/дисперсии для конкретного периода; модель относится только к одному активу; риск пребывания на рынке – единственный риск, который вознаграждается; инвесторы не принимают других рисков, кроме рыночного; между доходностью и риском всегда существует положительная корреляция. «Это в полном смысле экстремальные допущения», – добавляет Шарп.
Перестав смотреть на реальный мир сквозь призму CAPM, инвестор может использовать более разнообразные и реалистичные установки при принятии решений. Теория предпочтений позволяет нам оценивать активы и оптимизировать соотношение риск/доходность при широком наборе возможных исходов с учетом вероятности каждого из них. В результате мы можем рассматривать ситуации, в которых распределение доходностей отличается от колоколообразного нормального распределения. С точки зрения Шарпа, такой подход позволяет инвесторам также рассматривать «как минимум ограниченный диапазон более сложных предпочтений, о которых говорит Дэнни Канеман, [или] мир, в котором люди расходятся в оценках того, насколько вероятны… определенные исходы в будущем… В реальном мире подобные вещи несомненно присутствуют»
{76}.
В итоге Шарп приходит к следующему выводу: «Опасно, по крайней мере в общем плане, воспринимать риск как отвлеченное число… Проблема, стоящая перед нами, заключается в многочисленности сценариев, которые могут реализоваться в будущем… Вопрос в том, близки ли исходы в сценариях или в каждом из них свой исход? В конечном итоге это зависит от ваших предпочтений или, как говорят экономисты, вашей функции полезности. Таким образом, вариантов намного больше, чем может реализоваться»
{77}.
Инженер Шарп много делает для того, чтобы пересмотреть CAPM и подход Марковица среднее/дисперсия и помочь инвесторам использовать их при меняющихся условиях теории предпочтений. Он применяет имитационную модель, сходную по функциям с моделью Гарри Марковица, которая описана в главе 8, а не пытается создать формальную теорию для проверки своих идей.
* * *
Я уже говорил, что Шарп получил известность как теоретик, хотя его всегда интересовали вопросы практического применения теорий. С 1960-х гг. он принимал участие в целом ряде бизнес-проектов, связанных с его теоретической работой. В настоящее время Шарп занимается теоретическими и практическими проблемами новой области финансов, которую он называет пенсионной экономикой, т. е. проблемами новых пенсионеров в возрасте 65–70 лет. Шарп использует все – от базовой теории до институциональной инфраструктуры, с тем чтобы понять, как людям из всех слоев общества лучше подходить к решению проблемы накопления средств для обеспечения старости. «Это ужасно! – восклицает он. – Наши дети будут жить тем лучше, чем быстрее мы помрем. А у меня ведь уже пять внуков».
Шарп так представляет состояние пенсионного обеспечения в наши дни:
В старые времена по умолчанию предполагалось, что правительство и работодатель откладывают средства для вашего пенсионного обеспечения, а когда приходит срок, вы получаете аннуитет. И это все. Теперь по умолчанию надо решить, сколько вы должны накопить, сколько и как инвестировать, а также соглашаться ли на аннуитет после выхода на пенсию. Однако мало кому удается накопить достаточно для финансирования пенсионных выплат, мало кто знает, сколько и как надо инвестировать, и слишком многие соглашаются на единовременную выплату вместо аннуитета. Одно из двух: либо мы все делали неправильно раньше, либо мы все делаем неправильно сейчас.
