GILBERT CHARLES PICARD
COLETTE PICARD
The Life and Death
of
Carthage
A SURVEY OF PUNIC HISTORY AND CULTURE FROM ITS BIRTH TO THE FINAL TRAGEDY
Оформление художника Е.Ю. Шурлаповой
Предисловие
Большинство исследователей истории Карфагена согласны с тем, что Западное Финикийское государство оставалось практически неизменным в течение шести или семи веков своего существования. Этого мнения придерживался в своем труде и Гсел, книга которого до недавнего времени оставалась основной работой по этой теме, что наложило отпечаток на все его книги, как и на труды многих других исследователей. В них сначала описываются разные теории, связанные с Тирийской колонизацией, а потом отдельно изучается внутренняя и внешняя политика Карфагена, причем внутренняя везде преподносится одинаково. Гсел использовал все сведения, оставленные нам древними писателями в своих книгах, вне зависимости от времени их создания, однако он не предпринял никаких попыток свести весь этот материал в единое целое. Это касается описания обычаев, религиозных верований и даже хозяйственной жизни Карфагена. Гсел, несомненно, пытался свести к минимуму значение любых изменений или эволюции. Так, он сам, а в недавнее время и Уормингтон пытались доказать, что должность суффетов в Карфагене появилась уже в глубокой древности, хотя достоверная информация по этому вопросу, которой мы обладаем, относится лишь к двум последним векам существования этого города. Свидетельства о культе Танит также относятся к более позднему времени, тем не менее эту богиню часто считают всего лишь усовершенствованным воплощением кипро-финикийской богини-матери, которую ввела в религию Карфагена Дидона.
В нашем труде все построено иначе. Автор разделил историю Карфагена на хронологические отрезки, в каждом из которых описывается вся структура финикийского сообщества в Африке, ее зависимость от этого сообщества. Например, во время правления Магонидов (около 550–396 до н. э.) Карфаген находился в состоянии открытого конфликта с греками в отношении контроля над Западным Средиземноморьем и имел поэтому милитаристскую монархию. В дальнейших попытках сдержать экспансию эллинов Карфаген вступил в союз с этрусками, благодаря чему между двумя народами возникли тесные культурные связи. Это подтверждают крупные открытия, сделанные Паллотино в Пирге.
Теория о «монолитной» истории Карфагена была основана на том, что пунический язык является семитским, родственным ивриту, что евреи и арабы ведут очень интенсивную религиозную жизнь и крайне консервативны, и потому одни и те же принципы обобщения можно применять ко всем народам, говорящим на языке этой группы. Конечно, Народ Книги старается следовать ее заветам как можно точнее и часто считает все нововведения грехом, но, несмотря на сходство еврейской и финикийской религий, в последней эта тенденция была выражена гораздо слабее, чем в первой. Более того, пуническая экономика была основана на морской торговле и коренным образом отличалась от экономики Израиля, а еще больше – от пасторального, кочевого образа жизни, который господствовал в Аравии и в древности, и сейчас. С этой точки зрения карфагеняне были гораздо ближе к грекам, чем другие семиты. Аристотель изучал их «политейю», используя информацию, которая до нас не дошла, и сделал вывод, что она очень похожа на политику некоторых греческих городов.
Ни одна из традиций древности не подтверждает теорию о том, что Карфаген всегда был одинаковым. Классические авторы конечно же отмечали, что жители Карфагена упорно держатся за некоторые обычаи, которые уже давно устарели, – например, за обычай человеческих жертвоприношений. Но подобное «окаменение», ограниченное четко определенными видами деятельности, прослеживается и в ряде других сообществ, но при этом структура общества может радикально изменяться. Рим славился своим религиозным консерватизмом; это мнение, выражаемое древними, было подкреплено Дулизилом, который обнаружил, что основы латинского общества уходят корнями в древнейшие индоевропейские сообщества; однако это не помешало римлянам первыми в средиземноморском мире перейти от города к государству.
На самом деле идея о том, что современники Ганнибала жили и думали точно так же, как спутники Дидоны, возникла потому, что до нас дошло очень мало сведений и предметов, связанных с Карфагеном. Все авторы Античности, за исключением Аристотеля, проявляли интерес к Карфагену только в одном вопросе – в его отношениях с греками и римлянами. Освещая эту тему, они попутно приводили немногочисленные сведения о законах и обычаях карфагенян. Картина, собранная по частям, имеет множество пропусков, и современные авторы, естественно, попытались заполнить эти лакуны своими домыслами, полагая, что утверждения, справедливые для одного периода, подходят и для другого, если не имеется доказательств обратного.
За последнее время, однако, наши знания значительно расширились, благодаря находкам археологов. Когда Гсел издавал свой большой труд (1913–1929), единственными дошедшими до нас сооружениями были гробницы Карфагена, а методы классификации материала, который в них содержался, были далеки от совершенства. Наш подход к большому числу вопросов изменился после обнаружения тофета (святилища) Саламбо (его раскопки велись с 1921 по 1949 год), раскопок домов и храмов Карфагена, изучения города III и II веков до н. э. в Дар-эс-Сафи около Керкуана на полуострове Кап-Бон и находок итальянских археологов на Сицилии, Сардинии и Мальте. К примеру, дата основания Карфагена – 814 год до н. э. – была установлена на основе изучения древних текстов и признавалась всеми учеными, однако археологический материал, найденный на месте города, датируется не ранее второй половины VIII века. Изучение погребальных предметов (дольменов), обнаруженных в тофете, свидетельствуют о том, что религиозная жизнь Карфагена подвергалась радикальным переменам. По общему мнению, самой важной реформой стало возведение богини Танит в ранг «покровительницы Карфагена», которое произошло после революции, приведшей к власти аристократию. И наконец, в ходе недавних раскопок в Пирги были обнаружены надписи, посвященные богине Астарте этрусским царем тефария Велиунасом, которые позволили нам понять практически неразрешимые проблемы пуническо-этрусских отношений, а также установить дату подписания первого договора между Римом и Карфагеном.
Эти новые данные заставили нас пересмотреть свои взгляды на старые проблемы. Гсел и Бел ох, в начале XX века, не могли прийти к общему мнению о том, какой была монархия Карфагена. Восторжествовала точка зрения француза, обладавшего большими познаниями в этом вопросе, но его ученики и издатели работ не захотели принять во внимание сделанные им упущения. Ниже мы рассмотрим причины, по которым теория Белоха нуждается в пересмотре.
