Плиний сообщает нам также о том, что Ганнон совершил свое плавание примерно в то же самое время, что и Гимилько, только тот пошел вдоль Атлантического побережья на север. Дело в том, что сына Гамилькара, разбитого в Химерской битве, тоже звали Гимилько.
В своей книге о правлении Ганнона Юстин, как мы уже писали, рассказывает о войне с маврами; это могло относиться и к экспедиции за Геркулесовы столпы. Со своей стороны Дио Хризостом, который, вероятно, писал о том же самом царе, упоминает о его победах на море.
О путешествии Сатаснеса, которое, вероятно, было совершено около 470 года до н. э., знал и Геродот, но он ничего не говорит ни о Ганноне, ни о Гимилько. Он был не очень хорошо информирован о делах Карфагена, но проявлял живой интерес ко всему, что было связано с исследованием новых земель, и в особенности Африканского континента. Именно поэтому мы и можем датировать плавание 470 годом до н. э., но не позже 460 года: когда Ганнон в 480 году наследовал своему отцу, ему должно было исполниться по крайней мере 20 лет. Столь утомительное путешествие можно было совершить только в расцвете своих сил.
Эвакуация жителей из Могадора около 500 года до н. э., по мнению автора этой книги, случилась еще до начала путешествия. И в самом деле, если Могадор отождествлять с островом Черне, который был упомянут в отчете о плавании и который Ганнон нашел покинутым людьми, тогда он должен был отправиться в путь после того, как западные финикийцы оттуда уже ушли. Как мы еще увидим, однако, остров Черне, скорее всего, располагался дальше к югу, на берегу Рио-де-Оро. Если бы в Могадоре жили финикийцы, Ганнон, несомненно, сделал бы здесь остановку и использовал бы его как свою базу. Поэтому, где бы ни располагался Черне, плавание должно было происходить уже после того, как город был оставлен.
Та часть рассказа о плавании, где говорится о ликситах, по-видимому, дает нам сведения о том, что было до него. Каркопино весьма убедительно показал, что ликситами называли жителей долины реки Лукос, как ее называют до сих пор. Она впадает в море у Лараша в Южном Марокко. Заключения, сделанные Жерменом и автором этой книги, подтверждают это отождествление, как мы увидим позже. Таким образом, негры и троглодиты, о которых говорилось выше, очевидно, не жили в районе Лараша; здесь мы имеем дело с предложением, взятым из книги Геродота, которое не соответствует истине. У ликситов не было города; Ликсуса, который обнаружил во время своих раскопок Тараделл, еще не существовало. Тем не менее ликситы, которые, очевидно, были ливийцами, встретили карфагенян очень гостеприимно. Они, несомненно, говорили с карфагенянами на одном языке, поскольку снабдили их переводчиками; они, должно быть, были опытными моряками, поскольку хорошо знали жителей той местности, которая в наши дни называется Мавританией, и говорили на их языке.
Это может показаться странным, но на самом деле все эти сведения полностью согласуются с результатами раскопок Тараделла. Они показали, что, будучи старше Гадеса, Ликсус появился только в VI веке до и. э. Виллар продемонстрировал, что керамика Ликсуса произошла от керамики Могадора, и Ликсус был основан после того, как жители покинули Могадор.
Поэтому мы можем согласиться с предположением Тараделла, что ликситы были не финикийцами, а финикизированными ливийцами. В течение нескольких веков они с радостью принимали у себя финикийцев, переняли их религию и выучили их язык, но сохранили свою пасторальную экономику и кочевой образ жизни и решили построить город только в V веке до и. э.
Таким образом, можно сделать вывод, что плавание Ганнона, вероятно, произошло после оставления Могадора, но еще до основания Ликсуса, то есть в первой половине V века до н. э. Мы можем пойти еще дальше и рассмотреть связь между этими событиями.
Что же побудило финикийцев бросить город Могадор, в котором они жили полтора столетия? Если мы примем предположение о том, что ликситы не были финикийцами, тогда единственным крупным городом, который мог основать Могадорскую торговую станцию, был Гадес. Однако мы уже писали о том, что около 500 года до и. э. на Гадес напали автохтонные соседи, и ему пришлось обращаться к Карфагену за помощью. Вероятно, именно из-за этого нападения и был брошен Могадор. Карфагеняне воспользовались этой ситуацией и захватили контроль над выгодной торговлей золотом. Решив свои насущные проблемы – завершив сицилийские войны и завоевав внутренние районы, – они занялись преобразованием временного пункта в постоянное владение.
Карфагеняне без труда набрали колонистов в только что присоединенных тунисских землях. К ним они, вероятно, добавили эмигрантов из Малой Азии, которые бежали из своей страны, когда греки завоевали ее во второй раз в ходе медианских войн
[16]. Ганнону было поручено основать цепь колоний, которая позволила бы Карфагену полностью контролировать Атлантическое побережье. Его первым заданием было установить дружеские отношения с ликситами, которые уже были частично финикизированы в результате многолетних тесных связей с Гадесом. Мы не знаем, оставил ли он здесь колонистов, но он, несомненно, убедил ликситов построить город и, вероятно, оставил им архитекторов и планы.
Рассказ о плавании Ганнона, который дошел до нас, сохранился в небольшом греческом трактате и, вероятно, был переводом эпитафии, которую Ганнон посвятил самому себе в храме Кроноса в Карфагене. Для него, вероятно, и был сооружен тофет.
Согласно карфагенскому указу, Ганнон вышел в море на 60 судах, на каждом из которых было по 50 гребцов. Всего на корабли погрузилось 30 тысяч человек, мужчин и женщин. Их целью было основать колонии за Геркулесовыми столпами, на Атлантическом побережье Марокко. В первых шести абзацах идет рассказ о том, как выполнялась эта миссия. Было основано шесть колоний: Фимиатерион, Карикон Тейхос (Карийская стена), Гитте, Акра, Мелитта и Арамбис. Было высказано много предположений, где они располагались, но ни одну из этих колоний до сих пор не нашли. Кроме того, Ганнон основал храм на мысе Солоейс (вероятно, мыс Кантин), который он посвятил финикийскому богу моря. О нем упоминается в IV веке в греческих инструкциях для моряков, которые дошли до нас под названием «Периплус» Псевдо-Скилакса.
После основания колоний они добрались до земли ликситов. Каркопино показал, что после этого им пришлось вернуться на север, чтобы подготовить вторую экспедицию к землям, населенным их друзьями.
Эта вторая экспедиция описана в параграфах 8—11. После двух дней плавания на юг вдоль пустынного побережья, карфагеняне добрались до острова под названием Черне, где они основали поселение. Черне располагался на таком же расстоянии от Геркулесовых столпов, что и Карфаген; он должен был быть где-то в районе мыса Юби, но никакого острова там нет. Полибий побывал на Черне, который, по его мнению, располагается напротив хребта Антиатлас, примерно в том районе, где стоит Могадор. Впрочем, это название могло относиться к разным островам, как, например, Туле во времена Античности и Индии (Восточная и Западная) в Новое время. Все зависело от времени плавания и того, кто его совершил. Есть все основания полагать, что Черне Ганнона находился на Рио-де-Оро, как убедительно доказал Каркопино. Здесь, неподалеку от побережья, есть остров под названием Херн; более того, эта часть побережья Сахары в эпоху Средневековья, до открытия Южной Америки, была центром торговли золотом. А ведь карфагеняне искали именно золото, а после них римляне поздней империи плавали сюда по той же самой причине, несмотря на все трудности морского перехода.
