Экспедиция Агафокла показала, как сильно вцепился Карфаген в свои африканские владения. В начале века ливийцы постоянно восставали против власти Карфагена, но в описываемое нами время сиракузцу удалось привлечь на свою сторону лишь одного сколько-нибудь значимого вождя. Этого вождя звали Эйлимас, но и он вскоре переметнулся на сторону врага, и грекам пришлось от него избавиться. Да и верность финикийских городов внушала сомнения. Город Утика, имевший особые привилегии, по-видимому, открыл свои ворота перед греками, но потом пожалел об этом, и его пришлось уничтожить. Точно так же Утика повела себя и в ходе наемнической войны и в третьей войне с Римом.
Вернувшись в Сиракузы, Агафокл начал новую карьеру. Ему удалось неожиданно быстро избавиться от республиканской фракции, которая всегда ему противостояла, и провозгласить себя царем. Его власть признали не только Сиракузы, но и та часть Сицилии, которая была независима от Карфагена.
В последние 25 лет своей жизни он проводил политику, схожую с политикой Дионисия. Он стремился объединить под своей властью все западноэллинистические государства. Для этого он вступил в контакт с греко-македонскими царствами, которые остались после распада империи Александра, и даже оккупировал остров Корфу.
Можно подумать, что такая смена ориентации была еще одним проявлением непостоянства Агафокла. На самом деле война этого тирана против Карфагена стала частью великого конфликта, охватившего весь итальянский полуостров. Это была римско-самнийская война за обладание Кампаньей, в которую постепенно втягивались все итальянские государства. Об этом свидетельствуют два факта: в 307 году до н. э. Агафоклу удалось удержать за собой Сиракузы только благодаря этрусскому флоту, который помог ему снять пуническую блокаду, а в 306 году Рим и Карфаген возобновили свой союз. Согласно Филинусу, греческому историку, жившему на Сицилии и входившему в свиту Ганнибала, обе страны пришли к соглашению, что Сицилия должна принадлежать Карфагену, а Италия – Риму. Однако Полибий обвинил Филинуса в том, что он просто придумал этот договор, но большинство современных историков полагают, что в этом случае, как и во многих других, ахеец поддался влиянию проримской пропаганды.
Из всего этого мы можем сделать вывод, что в 307–306 годах до н. э. этрусско-сиракузская коалиция была враждебна коалиции римско-пунической и что Рим и Карфаген договорились покончить с западноэллинскими странами и разделить между собой добычу. Если вспомнить о событиях предшествовавших лет, то такое положение становится вполне объяснимым. В начале римско-самнитских войн этруски сохраняли нейтралитет; а когда в 311 году они наконец решили вмешаться, было уже поздно. Пока они стояли в стороне, а быть может, как раз благодаря этому, судьба Италии была решена. Это произошло около 320 года, когда легионы римлян потерпели сокрушительное поражение у Кавдинского ущелья. Этот нейтралитет, вероятно, был частично продиктован Карфагеном, который приложил максимум усилий, чтобы сохранить мир между своими старыми и новыми союзниками. В 311 году этруски наконец поняли, куда может завести их этот нейтралитет. Они разорвали все отношения с Римом и Карфагеном и заключили союз с Агафоклом. Со своей стороны, римские лидеры очень быстро поняли, что у них нет шансов завоевать Кампанью и Южные Апеннины, если они не вмешаются в греческие дела. Неаполь сначала был их союзником, но в 327 году, под влиянием Тарента, которым руководил Агафокл, перешел на его сторону. В течение всей самнитской войны Тарент постоянно вставлял палки в колеса Рима, более или менее открыто, и эта политика часто становилась причиной создания итальянских коалиций. Хотя эллины, италийцы и сицилийцы так и не смогли преодолеть свои светские разногласия, они все-таки сумели понять, что смогут сохранить свободу только в том случае, если объединятся и обратятся за помощью к Греции. Именно эту политику и проводил во второй половине своей жизни Агафокл; именно она помогла ему на короткое время оккупировать Неаполь. Тем не менее он не забыл об угрозе со стороны Карфагена и перед смертью в 289 году занялся строительством флота, чтобы осуществить новую высадку на берегу Африки.
После ухода Агафокла с исторической сцены на греческой Сицилии снова воцарилась анархия. Как и после смерти Дионисия I, власть во всех городах опять захватили тираны. Самым влиятельным из них был Финтий в Агригентуме, но вся его политика заключалась в борьбе с Хикетом Сиракузским. Надеясь захватить Сиракузы, он даже (правда, весьма неохотно) согласился подчиниться Карфагену. В конце концов его изгнали из Сиракуз, и город был разделен между Феононом, удерживавшим в своих руках форт Ортигия, и Сосистратом, господствовавшим в самом городе. Карфагенский флот вошел в гавань Сиракуз под предлогом помощи в разрешении разногласий между двумя тиранами. А тем временем отряд Оскана, служившего в свое время Агафоклу, захватил Мессину, вырезал всех мужчин, а женщин захватил в плен и разграбил город. Бандиты Оскана называли себя мамертинами, или сыновьями Марса; более двадцати лет они грабили, не разбирая национальностей, всю северо-восточную часть острова. Карфаген воспользовался этой ситуацией и занял все ключевые позиции, а среди них – и Липарийские острова. Не лучше обстояли дела у греков и на итальянском полуострове. В 302 году до и. э. Рим дал обещание Таренту, что его суда не будут заходить дальше мыса Лациниум. Однако после смерти Агафокла сначала греки, жившие в Фурии, а потом и другие италийцы призвали легионеров, чтобы те защитили их от луканцев. И над Тарентом снова нависла угроза.
Тарент уже несколько раз обращался к греческим лидерам с просьбой помочь ему в борьбе с варварами. В 281 году до и. э. они обратились к царю Иллирии, Пирру, который мечтал о создании Западной империи и славе, равной славе Александра. Он женился на нескольких принцессах; одной из них была дочь Агафокла. Этот «Новый Ахиллес» хотел продолжить дело своего тестя и Дионисия и спасти западный эллинский мир. Ему почти удалось загнать римлян назад в Лаций, а в ходе стремительной военной кампании освободить всю Сицилию от власти Карфагена, но Лилибей ему не поддался. И снова западные греки продемонстрировали свое нежелание подчиняться дисциплине, которая могла бы их спасти. Пирру пришлось в конце концов отдать запад Риму и Карфагену; сам он был убит в Аргосе.
Так, не прилагая особых усилий, пуническое правительство обрело абсолютную власть над проливом, разделявшим на две части Средиземное море: карфагеняне владели Сицилией, Мальтой и Сардинией. Они имели в этих краях большой флот и по праву могли гордиться тем, что контролировали все связи между востоком и западом.
Значение этого достижения подчеркивала и ситуация в греко-азиатском регионе, которая, по-видимому, тоже складывалась благоприятно для Карфагена. После битвы при Ипсе (301 до н. э.) не осталось никакой надежды на восстановление империи Александра. После его смерти Египтом правил Птолемей I Сотер; в 305 году он принял титул царя. Позже он присоединил к своим владениям Кельскую Сирию (то есть Палестину и Финикию), а мощный флот позволял ему контролировать все Восточное Средиземноморье. Две другие великие эллинистические монархии укрепились лишь к 280 году до н. э., но в египетско-финикийском государстве продолжали существовать практически те же самые группировки, что и в первой половине века. Эти политические силы не могли не привлечь внимания Карфагена, особенно когда Лагиды попытались превратить военный милитаризм Александра в экономический милитаризм, который представлялся им более привлекательным. Птолемей I проявил реальный интерес к делам Финикии и вскоре заменил аттические монеты, введенные Александром, на финикийские. Это еще более укрепило отношения между Карфагеном, Александрией и союзниками Александрии. Среди них был и Тарент – самый активный из городов Великой Греции. В пунических захоронениях этого времени находим вещи, привезенные из египетской столицы и из Италии. Для александрийского кладбища в Скиатби характерна черная керамика с металлическими украшениями; здесь же мы находим вазы из Гнафии, нилотические изделия с мишурой, а чуть позже – керамику типа кампанской А.
