Все это произошло летом 256 года до н. э. В начале зимы сенат отозвал Манлия Вульсона и большую часть флота, несомненно, опасаясь, что его погубят штормы, столь частые у этого опасного и незащищенного побережья. Впрочем, вполне вероятно, что определенную роль сыграла в этом и зависть, которую испытывали к Регулу многие сенаторы и которая привела к катастрофическим последствиям.
А тем временем карфагеняне готовились к обороне города. Они отозвали с Сицилии своего лучшего генерала – победоносного Гамилькара Паропосского, – и назначили его помощником Гасдрубала, сына Ганнона и Бостара. Тем не менее, имея всего 15 тысяч легионеров и 500 кавалеристов, Регул в начале 255 года одержал очень важную победу под стенами Адиса (позже названного Уфиной, а в наши дни известного как Оудна). Битва произошла на холмистой местности примерно в 40 милях юго-восточнее Карфагена. Эта победа позволила Регулу занять Тунис и перерезать коммуникации, соединявшие карфагенский полуостров с внутренними районами. Ливийские крестьяне подняли восстание, а непокоренные нумидийцы опустошили регион, который не успели еще ограбить римляне. Карфаген наводнили толпы беженцев, искавших укрытия за его стенами, которые рассказывали ужасные истории. Продовольствие в столице подходило к концу, кроме того, возникла угроза эпидемий. Регул решил, что пришло время предложить условия сдачи, поскольку хорошо знал, что городские укрепления ему взять не удастся. В Карфагене царило такое отчаяние, что горожане согласились на переговоры. Консул принял делегацию осажденных, демонстрируя им свое презрение, и выдвинул совершенно возмутительные условия. Он потребовал, чтобы карфагенские войска ушли не только с Сицилии, но и с Корсики и Сардинии, чтобы весь военный флот был разоружен и чтобы было заключено соглашение, по которому Карфаген становился вассалом Рима. Услышав эти условия, карфагенские парламентеры прекратили переговоры.
А тем временем пунические агенты отправились в Грецию и стали набирать там наемников. Обычно они старались не обращаться к эллинским кондотьерам, поскольку те запрашивали за свои услуги огромные суммы и имели опасные амбиции. Однако сейчас сложилась экстремальная ситуация, и карфагенянам надо было набрать солдат, способных противостоять римским легионерам. На наемническом рынке, располагавшемся на мысе Тенаре, агенты нашли авантюриста по имени Ксантипп. Это был спартанец, получивший великолепное образование в одной из военных школ своей страны. Они наняли этого спартанца в качестве военного советника. Он быстро реорганизовал войска Карфагена и объяснил генералам их ошибки. Главная проблема заключалась в том, что они сражались с врагом на холмистой местности, где подвижные легионы имели преимущество над тяжелыми фалангами гоплитов. Карфагенянам следовало устраивать битву на равнине, где они в полной мере могли использовать свое превосходство в кавалерии и пускать в ход слонов, которые в те времена играли ту же роль, какую в наши дни играют танки.
Регул, одержав несколько побед, преисполнился самомнения и допустил ошибку, вступив в сражение на местности, которую выбрал Ксантипп, вероятно на Тунисской равнине. Чтобы отразить атаку слонов, он сгруппировал своих солдат в плотную массу, лишив их возможности маневрировать. Это привело к катастрофе. Легионеры были окружены фалангой и кавалерией и растоптаны слонами; 2 тысячи римлян были убиты или захвачены в плен, вместе с самим консулом. О том, как Регул закончил свою жизнь, сохранились только легенды; Полибий об этом не сообщает ничего. Нам известно только то, что он умер в плену. Римские легенды донесли до нас рассказ об ужасных обстоятельствах его смерти; их можно понять, но, несмотря на то что карфагеняне вполне могли подвергнуть Регула пыткам, мы не можем полностью доверять римским рассказам.
Римское вторжение стало для Карфагена тяжелым ударом, несмотря на его трагический конец. Внутренняя безопасность зависящих от Карфагена земель была нарушена; среди ливийских крестьян распространился дух неповиновения, а непокорные племена решили, что теперь могут творить все что угодно. С экономической точки зрения потери были катастрофическими, и первой задачей пунического правительства стала реорганизация управления африканскими землями. Самый талантливый генерал, Гамилькар из Парона, завершил свою карьеру на посту военного губернатора Ливии, где с исключительной жестокостью расправлялся с мятежниками. Тем не менее богатые землевладельцы считали, что он недостаточно суров, и старейшины организовали в своих рядах группу, объединенную общими интересами, которая вскоре навязала свои взгляды всей ассамблее в целом. Около 250 года эта группа обрела лидера в лице Ганнона II Великого, который был – или нам так кажется – потомком своего тезки, жившего в IV веке до н. э., о трагической судьбе которого мы уже рассказывали. Ганнон унаследовал от Гамилькара Паропосского пост верховного правителя африканских территорий и сделал все, что было в его власти, чтобы заставить Карфаген отказаться от военных и других предприятий за морями. Поэтому война велась довольно вяло, и наиболее воинственные ее участники были предоставлены самим себе.
Поражение Регула компенсировала в глазах римлян великая победа на Сицилии. В 256 году консулы Атилий Калатин, вышедший из той же семьи, что и Регул, и Сципион Осел, вернувший себе популярность, сумели захватить Палермо, единственный крупный город на Сицилии, в котором большинство населения составляли карфагеняне и который поэтому был столицей пунической провинции. Во владении Карфагена остались лишь две крепости, стоявшие на самом крайнем западе острова, – Лилибей, которой командовал энергичный лидер по имени Гимилько, и Дрепанум, где стоял флот. Лилибей был осажден римлянами, но стойко оборонялся, вдохновленный подвигами Ганнибала по прозвищу Родосский. Его легкому и быстроходному судну удалось скрыться от римской погони. Тем не менее контрнаступление, предпринятое в 251 году до н. э. в направлении Палермо, потерпело крах. В 249 году Комития назначила консулом Публия Клавдия Пульхра (Красавца), который был сыном Аппия Клавдия Цекуса. Этот гордый и самонадеянный человек решил одним ударом завершить войну, начатую его семьей, уничтожив флот в Дрепануме. Однако пунические суда были гораздо более маневренными, чем римские, а их адмирал Адгербал был прекрасным тактиком. Карфагеняне одержали победу, захватив или уничтожив 96 римских галер вместе с их командами.
Это было самое крупное поражение, которое римляне понесли в ходе войны, и партия империалистов потеряла свою популярность. К тому времени Фабии уже несколько лет занимались восстановлением своей сети политических союзов и формировали общественное мнение. Им удалось в ходе мощной пропагандистской кампании дискредитировать Клавдиев. Людям объясняли, что поражение в морском бою произошло из-за их непочтения к богам, о чем все хорошо знали. Разве Пульхр не утопил священных цыплят, которые предсказали его поражение? В 247 году до н. э. консулом был избран Фабий Бутео, а в следующие два года консулами становились члены его семьи: это была великолепная месть со стороны семейства, которое не подпускали к высшим политическим должностям с 265 года!
А тем временем в Карфагене крупные землевладельцы старались избавиться от тех, кто призывал к войне до победного конца. В том же самом 247 году два талантливых генерала: Гимилько, защитник Лилибаея, и Адгербал, победивший в битве под Дрепанумом, были освобождены от своих должностей. Их сменил молодой офицер, Гамилькар Барка, который был полон энтузиазма, но имел под своей командой слишком мало сил. С другой стороны, Ганнон Великий, который сменил Гамилькара Паропосского (удалив тем самым еще одного сторонника продолжения войны), организовал крупный поход против племен Сахары и захватил, все в том же 247 году, город Тевесте, современную Тебессу.
