Существовала еще одна проблема, и при этом гораздо более сложная, – море. Во время 1-й Пунической войны Рим построил крупнейший в Средиземном море флот. Полибий показал, что он был гораздо сильнее, чем любой флот, принадлежавший самым могущественным государям эллинского мира. В промежутке между двумя войнами страх мести со стороны Карфагена заставил верфи продолжать свою работу, и по первому же приказу Рима в море могли выйти несколько сотен кораблей. Для создания такого флота потребовалось разрешение, поскольку корабли сооружались в основном на вервях греческих и кампанских союзников Рима, ибо морская слава Этрурии осталась в далеком прошлом. Случилось так, что Кампанья в ту пору находилась на вершине своего коммерческого и промышленного расцвета. Поражение Карфагена открыло для ее купцов все западные рынки, и их присутствие в любой стране выдавали черные полированные суда, на которых они перевозили свои товары. От этой конкуренции пострадала Великая Греция, но ей все-таки удалось сохранить большую часть своих богатств, которые она накопила в IV веке до н. э. Эти регионы вполне могли позволить себе строительство военных кораблей, которые должны были гарантировать свободу их коммерческих предприятий. Более того, их лидеры стремились к сохранению сложившегося положения вещей, поскольку, вложив огромные средства в поддержание римской мощи, они могли оказывать сильное влияние на его политику и способны были заставить сенат и Итальянскую конфедерацию, в случае необходимости, прислушаться к их мнению.
Такова была ситуация в мире, и было бы весьма удивительно, если бы Карфаген не предпринял никаких усилий для восстановления своего превосходства или, по крайней мере, равенства в военно-морских силах, ибо это было необходимо для его безопасности. В договоре 241 года не было ничего, что могло бы ему помешать. Финансовое положение Карфагена этому не препятствовало – его военные расходы сильно сократились после потери Сицилии и Сардинии. Армия в Испании сама себя содержала, а войско в Африке, вероятно, кормилось за счет обработки земли. Контрибуция Риму, выплата которой закончилась в 221 году, составляла меньше 200 талантов в год (около 50 тысяч фунтов стерлингов). Самые крупные рудники в Испании находились в районе Картахены, и на одном лишь руднике Баебело ежемесячно добывалось руды на эту сумму! Более того, таможенные пошлины от одной лишь провинции Триполитания составляли 365 талантов в год, и все они поступали в распоряжение государства.
Во время Ганнибаловых войн Карфагену удалось создать два довольно крупных флота: в 213 и 212 годах до н. э. адмирал Бомилькар имел под своей командой 255 галер и 700 транспортных судов, которые участвовали в осаде Сиракуз. В то время он обладал численным превосходством над римлянами, но не воспользовался им. Многие современные историки считают, что Ганнибал не использовал карфагенский флот по политическим соображениям. Гсел же, наоборот, показал, что в ту пору правительство и общественное мнение в Карфагене полностью поддерживали Баркидов, а оппозиционная партия Ганнона начала усиливать свое влияние только в 217 году, но так и не сумела добиться контроля над государственными делами.
Для того чтобы понять, почему Ганнибал не сделал попытки атаковать Италию с моря, нужно вспомнить о том, что у карфагенян к тому времени не было уже ни единой морской базы на итальянском полуострове или поблизости от него, поэтому они должны были обладать неоспоримым превосходством в кораблях, чтобы компенсировать этот недостаток. Однако политическая ситуация не позволяла им добиться этого превосходства.
Война на Сицилии нанесла сокрушительный удар по экономике Карфагена – промышленное развитие прекратилось, а африканские рынки попали под контроль итальянских купцов. Наступивший мир не принес изменений, и мы будем напрасно искать произведения местной промышленности в археологических слоях III века до н. э.; лишь в Гиппоне на Кап-Боне мы находим черную кампанскую керамику. Крупномасштабный импорт из Испании не смог возродить местное производство металлов. Более того, именно из-за ввоза испанских богатств, которые позволяли закупать импортные товары, и не смогла восстановиться местная промышленность. Почти то же самое произошло и в XVI веке н. э., когда мощный поток золота из Перу парализовал развитие испанской экономики, отчего в конце концов выиграли английские и голландские противники монархии Габсбургов.
Гасдрубал попытался было создать промышленное производство в самой Испании, особенно верфи, но потерпел полный провал. Удалось открыть только одну верфь в Картахене, где трудились 2 тысячи рабочих.
В 218 году до и. э. Баркидский флот состоял из 50 галер с пятью гребцами и 5 трирем, но 18 галер первого типа не были оборудованы для боя. Этот флот был в четыре раза меньше римского флота мирного времени; он не только не мог атаковать Италию, но и защитить Испанию. Более того, он был частично уничтожен во время битвы при Эбро, а верфи не смогли заменить корабли, потопленные в бою. Когда Сципион в 209 году захватил столицу Баркидов, он нашел в ее гавани лишь 18 галер. Вполне возможно, что Ганнибал урезал субсидии на сооружение кораблей, а ряд верфей просто закрыл.
Эпизод 226 года показал, что сенат начал очень внимательно следить за развитием нового государства, чтобы не дать ему превратиться в угрозу для Рима. Ганнибал пришел к заключению, что прямое морское нападение на итальянское побережье невозможно. Чтобы уничтожить Рим, надо было внезапно атаковать его там, где он меньше всего ожидал.
Более того, события 225 года показали, что внезапное нападение может привести к успеху только в том случае, если в нем будут участвовать галлы. Галльские отряды вытеснили кельтов из долины реки По за Альпийские горы; они застали итальянцев врасплох, и еще немного, и им удалось бы повторить то, что случилось в Бренне. Ганнибал запомнил это. С тех пор Карфаген рассматривал Галлию как землю, в которой можно набрать много наемников. А после 225 года сотни агентов тщательно изучили политическую ситуацию в этой стране и пришли к выводу, что она нестабильна. До середины III века до н. э. граница кельтских владений проходила по Рейну: западнее лежали владения Франции, а восточнее – Южной Германии и Богемии. Около 250 года германские племена, которые в течение нескольких веков медленно продвигались на юг, неожиданно ускорили свое движение и вытеснили кельтов на запад и юг. Самым северным племенем в этом движении были белги, тесно связанные с германскими племенами во многих аспектах. Они расселились на территории, расположенной между Рейном и Сеной. Галлы, жившие раньше в этих краях и на территории современной Шампани, вынуждены были переселиться на земли, расположенные западнее Парижского бассейна, ближе к Нормандии и Бретани. Отголоски этих мощных сдвигов доходили даже до побережья Средиземного моря. Так, иберийское население средиземноморской части Лангедока попало под власть вольсков, правда, не без борьбы, следы которой археологи обнаружили в Энзеруне и в Ле-Гайле-де-Маиллак. Солдаты удачи, которых называли гесатами, среди которых были белги и даже германцы, хлынули в долину Роны и в Северную Италию. Это стало еще одним результатом переселения народов. Именно появление этих солдат стало одной из главных причин восстания трансальпийских галлов против Рима в 225 году до н. э.
