Эти приготовления заняли шесть месяцев, во время которых Ганнибал сидел в своей крепости в Геруниуме, спокойно ожидая нападения. В начале лета он спустился в богатые равнины Южной Апулии, чтобы пополнить запасы продовольствия и привлечь врага к тому месту битвы, которое подходило для его планов. И 2 августа 216 года до н. э. обе армии сошлись на берегах Ауфиды, неподалеку от небольшого города Канны.
Это была самая знаменитая битва Древнего мира, и мы не будем ее здесь описывать, поскольку она тщательно изучена современными специалистами по тактике. Достаточно лишь отметить, что Ганнибал выстроил своих солдат в форме выпуклой дуги, направленной в сторону врага. Римляне расположили свои лучшие части напротив ее центра, где стояли галльские вспомогательные войска, которые очень быстро начали отступать. Римляне бросились за ними в открывшуюся ловушку, а карфагенский правый фланг, где находилась нумидийская кавалерия Махарбала, окружил легионеров и безжалостно вырезал. Если верить Ливию, цифры которого ниже тех, что приводит Полибий, и поэтому кажутся более достоверными, было убито 46 200 римских солдат, и среди них консул Луций Эмилий Павел. Если добавить сюда погибших в битве при Треббии и у озера Тразимен, становится ясно, что за полтора года Рим потерял треть своих солдат, и среди них – самых опытных своих бойцов. Так Ганнибал достиг своей первой цели: военная мощь Рима, объединявшая Италию, была сокрушена, и народы, которых она сдерживала, могли теперь снова распоряжаться своей судьбой.
Борьба за морские базы: 216–211 годы до н. э
Благодаря победе под Каннами результаты первой части программы Ганнибала превзошли все его ожидания. Военные силы Рима уменьшились вдвое, и итальянцы, как он думал, получили возможность освободиться от римского господства и открыть свои гавани для карфагенского флота, позволив ему вернуть утраченное господство на море. И тогда, блокированный со стороны моря и суши, Рим вынужден будет принять условия мира, продиктованные его противниками.
И вправду, с конца 216 года до н. э. римляне удерживали всего лишь несколько укрепленных пунктов в Южной Италии, и их гарнизоны, не получавшие никакой помощи, сопротивлялись безо всяких надежд на победу. Первой приветствовала Ганнибала-победителя Капуя. В Сиракузах, где недавно умер Гиерон, к власти пришел его молодой преемник, Гиероним, приходившийся ему внуком, который тут же принял сторону Карфагена. Сардиния снова восстала, а в Цезальпинии галлы вырезали 25 тысяч человек, которых привел против них консул Постулий.
Магон, самый младший брат Ганнибала, привез известие о его победе в Карфаген, и город забурлил. Началась мобилизация войск, которые должны были помочь Ганнибалу нанести решающий удар. Пунические флотилии, снабженные всем необходимым для сражений, отправились к берегам Италии, Сицилии, Сардинии и Испании. Только в этой стране Риму еще улыбалась удача – Гасдрубал был снова разбит в устье реки Эбро. Впрочем, к нему с подкреплениями шел Магон, который должен был помочь Баркидам свести счеты со Сципионом, набрать новую армию из дружественных галлов и вернуться в Италию для окончательного разгрома Рима.
И наконец, к военным победам добавился и крайне важный дипломатический успех. Молодой царь Македонии Филипп прислал к Ганнибалу посольство и заключил с ним союзнический договор. Царь обещал прийти к нему на помощь с двумя сотнями судов – для этого ему нужно было пересечь Адриатику. Сокрушив Рим, Карфаген и Македония рассчитывали получить верховную власть в одном из бассейнов Средиземноморья. Полный текст договора сохранил для нас Полибий, и это один из самых важных документов, дошедших до нас, касающихся религиозных взглядов и дипломатических способностей Ганнибала, а также того, каким он представлял себе устройство Средиземноморского региона после своей окончательной победы. Никто не собирался уничтожать Рим, но он должен был стать безвредным в результате создания Итальянской конфедерации под председательством Капуи и признания верховенства Карфагена.
Все карты находились на руках у Ганнибала, и весь мир ожидал, что он будет продолжать игру по своему желанию, пока полностью не разгромит противника. Однако этого не произошло. После Канн война потеряла яркость и четкость, столь характерные для нее в первые три года; Ганнибал завяз в мелких операциях, которые были весьма запутанными и в которых все время одерживали верх римляне. Создается такое впечатление, что Ганнибал утратил свой военный гений или был проклят судьбой. Эту перемену заметили уже древние историки, которые считали, что в этом частично виноват и сам Ганнибал. Одни утверждают, что он умел побеждать, но не знал, как распорядиться победами; другие полагают, что его «размягчила» капуанская роскошь. Римские историки, естественно, сравнивают ослабление своего врага с усилением своей нации, традиционные достоинства которой лишь закалились в годы испытаний.
И хотя последнее объяснение кажется весьма шатким, оно, вероятно, самое убедительное. Римское государство было сильно ослаблено, но Ганнибаловы войны практически не затронули самого его ядра – более 9 тысяч квадратных миль территории. А обитатели этого ядра были необыкновенно дисциплинированными людьми. Большинство из них составляли крестьяне-воины; помимо этого, республикой стали управлять люди, которые поддерживали консервативную партию Фабиев. Фабий Максим проявил себя еще более талантливым государственным мужем, чем во времена своей диктатуры. Вместе со своими друзьями Клавдием Марцеллом и Фульвием Флакком он почти все время занимал пост консула, пока не миновала опасность. Но самым важным было то, что Рим уже не являлся примитивным сообществом, вся экономика которого основывалась на войне и сельском хозяйстве. Ганнибал, по-видимому, этого не понимал. После 1-й Пунической войны в Риме появился промышленный и торговый район, который помог ему выдержать измену Капуи без гибели всей экономики. Публиканцы, или представители этого района, впервые заявили о себе во время второго этапа Ганнибаловой войны: они сыграли решающую роль в организации и финансировании партизан, предоставив необходимые гарантии укрепления монетарной системы Рима. В самый разгар войны появился денарий; театры военных действий были обеспечены всем необходимым. Благодаря этому римский флот сохранил свое господство на море и разрушил пуническо-македонский союз, а Сципион получил контроль над Северной и Центральной Иберией и обратил внимание Рима на Бетику. Мечта о великой антиримской морской коалиции, которая должна была объединить все народы Средиземноморья, постепенно умерла.
Перед лицом римской стабильности итальянские народы доказали свою неспособность к объединению. Драматическая измена Капуи оказалась бесполезной, поскольку Неаполь, контролировавший выход к морю, сославшись на свою традиционную враждебность к осканам, остался верен союзу с Римом. Римские и латинские колонии в Северной Кампанье также не собирались переходить на сторону карфагенян. В течение двух лет (216–214 до н. э.) Ганнибал безуспешно пытался преодолеть все эти препятствия. В конце концов он сдался, и кампанцы вынуждены были воевать с Римом в одиночку, пока в 211 году тоже не сдались. Ганнибал обратил свое внимание на Тарент, который решил отколоться от Рима только в 213 году; за ним последовали остатки его Италиотской конфедерации. Марк Дивит, комендант цитадели Тарента, однако, упорно не желал складывать оружие, и это свело к нулю стратегическое значение Тарента для Карфагена – они так и не смогли без помех воспользоваться великолепной гаванью этого города. А тем временем большая часть Сицилии перешла на сторону Карфагена. Впрочем, это мало помогло Ганнибалу, ибо Марцелл сумел организовать успешное контрнаступление и полностью обложил старую столицу Перона.
