Эх, велико было искушение набить парик камнями
и, связав вместе с сарафанишком в аккуратный тючок, закинуть в глубины озерные!
Однако Кира поостереглась роскошествовать: все-таки она еще не дома. Кто знает,
сколь далеко простерта длань ее незримого врага и на каких еще досках
объявлений встретят ее собственные портреты с подробностями биографии? Поэтому
Кира утолкла весь театральный реквизит на дно рюкзачка и устроила среди
сверкающих куделечков табельное оружие сержанта Кобылянского, сверху прикрыв
все той же кофтой: понижения температуры пока явно не ожидалось, она и так
обойдется, а вот пистолет следует беречь. И вообще, на кофте будет мягче спать,
умостив рюкзачок под голову, – спать-то придется в машине. Однако тут же
Кира решила обойтись без подушки: как-то не хотелось проснуться среди ночи от
выстрела в голову. В смысле не проснуться…
А пока что она с наслаждением вымыла эту самую
голову в каком-то озере. Шампунь предоставил Максим, а также полотенце. Сам он
поставил «Москвич» в кустах неподалеку, поклялся «не подсматривать» – и пошел
мерить озеро такими резвыми взмахами рук, что Кире показалось, будто туда
впустили целую стаю дельфинов. Разумеется, только из-за поднятого им шума Кира
непрестанно косилась в его сторону. Максим-то держал слово, однако Кира
сжульничала – и увидела его в ту минуту, когда он в плавках бежал к озеру. Да…
вот если бы из того рокового белого джипа вместе с Алкой появился Максим, Кире
и впрямь нелегко было бы не упасть!
Это же надо – встретить мужчину, до того точно
вписывающегося в прокрустово-издевательское ложе ее идеалов, что Кире даже
как-то не по себе сделалось. А интересно, как у него обстоят дела с пунктом
шесть ее требований? Судя по тому, как он целуется… Что ж, его жене можно
только позавидовать!
И тут Кира ощутила в себе такую вспышку
ненависти к этой незнакомой женщине, что флакон с шампунем вывалился из рук и
канул на дно. Пришлось нырять, чтобы его добыть, а заодно и охладить дурную
головушку. Первое удалось вполне, второе – лишь отчасти. И Кира с новым
ожесточением принялась окунаться в воду, воскрешая в памяти все Алкины
наставления против женатиков.
«Все холостые мужики – кобели, женатые –
суки! – поучала многоопытная подружка. – Обожают тратиться на то, что
можно дома получить даром. Единственное, что с ними хорошо, –
определенность. На свиданки приходят вовремя, потому что надо успеть вернуться
домой к приходу жены. И не бросают неопределенно: «Созвонимся!» – заставляя девушку
мучиться ожиданием. Он звонит в назначенный день, в назначенный час. Просто из
боязни, что ты позвонишь ему сама!»
Разумеется, у Алки бывали всякие: и женатые, и
холостые. У Киры, кстати, тоже. Однако она еще никогда не чувствовала себя
такой… как бы это поточнее выразиться… безнадежно опоздавшей на праздник жизни!
Между тем Максим выбежал из воды, старательно
делая жесты, удостоверяющие, что он по-прежнему не подсматривает. А Кира опять
подсмотрела – и безнадежно пыталась вызвать в памяти благонравный образ Игоря в
этих его купальных трусах от Кардена, натянутых чуть ли не под грудь, чтобы
скрыть животик.
На Максиме были тесноватые плавки, и Кира
вдруг поняла, что именно такие должен носить мужчина ее мечты. Она в отчаянии
отвела глаза, потому что тепловатая озерная вода вдруг показалась ледяной для
ее вспыхнувшего тела.
«Честное слово, – подумала она
уныло, – если он начнет ко мне приставать, я не устою!»
И почувствовала одновременно два раздирающих
желания: чтобы Максим оставил ее в покое – и чтобы начал приставать как можно
скорее.
«Не лучше ли остаться в сарафане?» –
заколебалась она, медленно бредя из воды и надеясь, что Максим все-таки
оглянется. Но он стойко скрылся в кустах, за которыми маячило голубое пятно
«Москвича», и Кира, устыдившись, бегом добежала до берега и торопливо
прикрылась полотенцем.
Никаких сарафанов! Она как можно туже затянула
кушак, исключив даже намек на самораспахиваемость юбки-размахайки. Маечка под
горлышко была бы лучше, но эта тоже достаточно скромная. И теперь как можно
туже заплести волосы в косу, чтобы никакие завлекалочки не топорщились на
висках, смягчая суровость облика молодого доктора наук. Скорее всего Максим на
нее и не взглянет больше. Вот и хорошо. Потому что тебе, Кира, про Игоря надо
думать: про Игоря, а не про Максима. А то интересно получается: рвешься сломя
голову к Игорю, надеешься на него, собираешься доверить ему защиту собственной
жизни на судебном процессе (отдуваться за тот удар Мыколе так и так придется!),
а сама только и мечтаешь, как бы снова…
Ладно, оставим это. Думай лучше о том, почему
ты спорола такую глупость и не позвонила Игорю из Ильича. «Наверное, прежде
всего потому, – справедливо вступилась за себя Кира, – что у меня нет
денег на этот звонок». А у Максима прямо вот так, сразу, просить неловко. Довольно
и того, что он накормил ее в придорожной столовке, а потом дал шампунь и
полотенце. К вечеру они должны доехать до Ростова, а там, может быть, Кира
наберется храбрости и…
За кустами взревел мотор, и Кирино сердце так
и подскочило.
Что это? Максим уезжает? Oн решил бросить ее?
Ну да, часы-то ведь у него, так зачем ему… А она-то размечталась, дурища!
Одним прыжком Кира оказалась на верхушке
косогора, вломилась в кусты – и чуть не свалилась от облегчения: «Москвич»
стоял на своем месте! Максим, уже, к сожалению, вполне одетый, сидел на
подножке и зашнуровывал кроссовки, а рядом с ним тормозил какой-то
прехорошенький импортный автомобильчик. Это его шум и перепугал Киру.
У вновь прибывших явно что-то приключилось. С
переднего сиденья выскочили двое: мужчина и женщина – и с двух сторон ринулись
к задним дверцам. Однако не смогли их открыть: очевидно, те были заблокированы
изнутри.
– Да возьми ты ключ! – в отчаянии
вскричала женщина. – Роджер!
И с новой силой принялась терзать ногтями
ручку.
Человек с красивым именем Роджер сунулся к
передней двери, чтобы вынуть ключ зажигания, оставшийся на панели, – и
вдруг обнаружил, что та дверь тоже заперта. Возможно, он машинально нажал на
кнопки блокировки. Очевидно, то же самое проделала и его спутница, потому что и
вторая дверца тоже не поддалась никаким попыткам ее открыть.
Мужчина и женщина в ужасе переглянулись, а
потом женщина снова принялась отчаянно кричать: «Pоджер! Роджер!» – а мужчина –
бегать вокруг машины, хватаясь то за одну, то за другую (третью, четвертую)
дверцу. Но все безуспешно.
– Да у тебя пульт-то аварийный есть,
мужик? – сочувственно спросил Максим, приблизившись к незнакомцу.
