Кира не договорила: мотоцикл заложил такой
вираж перед носом «Москвича», что Максиму пришлось до отказа вывернуть руль,
избегая столкновения. Машина боком съехала на обочину и стала, приткнувшись к
купе каких-то кустов, из-за которых… О господи, из-за которых выскочили двое
парней и с проворством, достойным лучшего применения, распахнули передние
дверцы. Оба незнакомца мгновенно оказались рядом с Максимом, стиснув его с двух
сторон, причем тот, кто оказался справа, не поленился обернуться к Кире и предъявить
ей свои права на такое поведение. Права выглядели точь-в-точь как электрошокер.
– Сиди тихо, девочка, – миролюбиво
попросил незнакомец, – а то мы устроим твоему дружку электрический стул,
ладно?
В тот же миг такой же шокер был приткнут к шее
Максима слева.
Кира только моргнула в ответ, медленно опуская
как можно ниже руку с пистолетом и не отводя глаз от электрошокера, который
прильнул как раз туда, где проходит сонная артерия. Одно движение пальцев…
– Рули налево, товарищ, – с тем же
миролюбием было предложено Максиму, и ему ничего не оставалось, как, снова
взявшись за руль, заехать в глубину этих пышных кустов, сразу же и надежно
скрывших «Москвич» от посторонних глаз.
Подбежал конопатый, нетерпеливо заплясал возле
открытой дверцы, приглашающе размахивая рукой. Появился мотоцикл, его вел,
оседлав, как ослика, огромный бритоголовый детина в черной майке и коротких
шортах, выставлявших напоказ волосато-загорелые ножищи тяжеловеса. Таких
крепышей в народе обычно называют бугаями или бычарами.
«Американский боевик какой-то, – вяло
подумала Кира. – Может быть, где-то здесь кино снимают?»
– Ну, кого делать будем, мужики? –
спросил бугай, заглядывая в машину и задумчиво переводя взгляд с Максима на
Киру. – Вы тут моего братишку подвозили, а он в вашей тачке портмонет с
тысячей баксов обронил. Сами отдадите или помочь?
Менее схожих людей, чем два этих брата,
невозможно было себе представить. С другой стороны, чем еще, как не общей
наследственной патологией, можно объяснить их неспособность отличить мужчину от
женщины? И вдруг до Киры дошло, в какую переделку они с Максимом попали. Да,
южные автомобильные дороги просто-таки кишмя кишели разбойными бандами – что на
Украине, что в России!
– Арабы, сказал, обращаясь к бурятам,
матрос Железняк – партизан! – воскликнул Максим так хладнокровно, словно к
его сонной артерии не был прижат электрический разрядник, будто любовник к
любовнице. – Зачем весь этот пассаж? Cкажите прямо, так, мол, и так, вы
тутошние Робин Гуды, дань лопатою с богатых гребете, а несчастных бедняков
оделяете. Только не повезло вам, хлопчики. Не на тех напали. У нас с жинкою на
все про все одна-разъединая сотенка осталась – в деноминированных рублях. Ну
что вам, удальцам, от этой сотенки? На четверых по флакону – только и
всеголько. Вы бы уж лучше отпустили нас подобру-поздорову! С самого с ранья из
Феодосии пылим: теща заболела. Уважьте, а, хлопчики?
– Мужики! – воскликнул
конопатый. – Да врет же он, гад! Ну кто в наше время из одной страны в другую
с соткой ездит? Тем паче – к больной теще! Я в багажник глянул – там один
кейсишко, никаких корзин с подарками. Надо кейс открыть: в нем небось баксы!
В логическом мышлении конопатому отказать было
трудно – даром что не мог отличить мужчину от женщины!
– Не чипай, – сердито сказал
Максим. – Ну какой дурак возит баксы в кейсе? Да еще в багажнике! Да еще в
«Москвиче»! Там бельишко про запас, вот и все.
– Да мы проверим! – Соображучий
«братишка» уже волок кейс. – Щас мы его монтировкой…
– Дурак, – совсем рассердился
Максим. – Зачем вещь портить? Дай мне – я его открою, там кодовый замок.
– Ага, – ехидненько покивал
конопатый, – «дай мне»! Дай тебе, а ты этим кейсом кого-нибудь по башке –
и деру. Ну уж нет, нема дурных! Колись, мужик, как сундук открыть, не то мы до
твоей бабы доберемся!
Кира так удивилась этой внезапно прорезавшейся
наблюдательности, что даже не испугалась угрозы.
В зеркальце мелькнули глаза Максима. Странно
он посмотрел… не испуганно, а как-то вопросительно, словно спрашивал у Киры
одобрения на то, что намерен сделать. Но она только растерянно моргнула в
ответ.
– Ну, хорошо, открывай сам, коли
так, – согласился Максим. – Это не трудно. Слева кнопочки 608 нажми,
а справа – 806.
– Всего-то и делов! – обрадовался
конопатый, устанавливая кейс на поджатой коленке, отчего сразу сделался похожим
на веселого журавля, и пальцы его медленно поползли по клавиатуре
замочка. – 608… так, а теперь 806… Сделано!
– Прижми сразу все цифры, –
посоветовал Максим, – там что-то заедает.
Голос его был таким по-товарищески
сочувственным, как будто он до смерти беспокоился о скорейшем открытии
собственного кейса разбойником с большой дороги!
Кира только успела удивиться этому, как вдруг
конопатый, прижавший враз все шесть кнопочек, издал странный горловой звук,
резко дернулся, будто уколовшись, – и попытался отбросить кейс. Однако это
ему не удалось. Кейс словно прирос к его рукам и колену, да еще начал вдруг
приплясывать на этом колене, вынуждая конопатого трястись и дергаться всем
телом. При этом он издавал некое неразборчивое курлыканье, так что если бы мог
еще махать руками, то был бы совершенно неотличим от журавля, исполняющего
брачный танец.
На какое-то мгновение все озадаченно
уставились на этого «пляшущего человечка». И в это самое мгновение Максим вдруг
резко вскинул локти вверх и в стороны – с такой силой, что оба его «соседа»
оказались отброшенными от него. Один свалился на сиденье, громко стукнувшись
головой о дверцу. Второму повезло еще меньше: он вывалился из машины на траву,
а следом, как пуля, выскочил Максим, по неосторожности зацепив выпавшего ногой.
Тот остался недвижим, а его электрошокер заскользил по траве куда-то прочь,
словно решил наотрез отказаться быть оружием нападения, а не защиты, как было
предписано его создателями.
Максим рванул заднюю дверцу и выдернул Киру
наружу.
– Беги! – приказал он и тут же
развернулся к ней спиной, прикрывая от очнувшегося бугая, который медленно шел
на него. При этом бычара расстегивал устрашающе-монументальную пряжку широкого
ремня, стягивавшего то место, где анатомические атласы единодушно указывают у
нормальных людей талию.
«Он что, раздеться решил?» – мелькнула у Киры
дурацкая мысль, и в то же мгновение пряжка, будто праща, просвистела в воздухе,
на миллиметр не достигнув лица Максима, который успел увернуться.
