– Беги! – сердито крикнул Максим,
принимая оборонительную позицию, и Кира неловко забежала за машину, однако
дальше не смогла ни шагу ступить: оставшийся в кабине «шокерист» успел
очухаться, выскочить и преградить ей дорогу.
– Вовчик, наша берет, я его бабу
прищучил! – радостно крикнул он, и мрачный лик бугая слегка посветлел.
Вдобавок восстал из мертвых тот «шокерист», который выпадал из машины, теперь
они подступали к Максиму вдвоем, прижимая его к автомобилю.
Вдруг Максим взвился в высоком прыжке, и его нога
звучно влипла в голую волосатую грудь бычары Вовчика. Тот нагнулся, попятился,
взмахнул руками, чтобы удержаться… Взмах невзначай пришелся по голове его
напарника. Кире показалось, что рост мужика резко сократился, словно
предводитель вбил его на добрые полметра в землю. Тотчас она поняла, что
напарник просто-напросто рухнул как подкошенный на колени, а потом и вовсе
повалился ничком.
Максим взлетел для нового прыжка, однако
недооценил противника. В руке бычары сверкнула выброшенная вперед пряжка и,
будто ядовитая змея, обвилась вокруг ноги Максима. Тот тяжело рухнул, но почти
сразу снова оказался на ногах. Однако это самое «почти» оказалось для него
роковым: ремень бугая захлестнул его шею мертвой петлей, и Максим бессильно
сник, предоставив Кириному охраннику возможность подбежать, заломить ему руки
за спину и перехватить их обрывком проволоки, который был извлечен из кармана.
– Придуши его, Вовчик, придуши! –
закричал «шокерист», азартно пиная Максима под ребра. Тело его конвульсивно
сжималось, изо рта рвался тяжелый хрип. А петля на горле и в самом деле
затягивалась все туже и туже.
– Придушу, куда он денется, – охотно
пообещал Вовчик. – Только раньше пусть Серегу отцепит от своего чемодана.
Ну, говори, гад, как напряжение отключить! – Он приподнял руку с
намотанным на нее ремнем, и голова Максима дернулась в петле.
– Вовчик, Вовчик! – сразу
забеспокоился соратник. – Погодь, ты ж ему хрип перервешь. Ослабь
маленько!
Киру шатнуло, и она поняла, что сейчас упадет.
Бежать, как советовал Максим? Да ноги ее в землю вросли. Дыхание прерывалось,
словно и ее горло было натуго перехвачено удавкой… Она оперлась о распахнутую
дверцу… Что-то тяжело стукнуло о металл…
Кира безжизненно опустила глаза – и сначала
увидела свою серую вязаную кофточку, лежащую на земле, словно кошка,
свернувшаяся клубком. Кофта соскользнула с ее правой руки, открыв то, что
доселе закрывала: крепко стиснутый ладонью пистолет.
Ее словно молнией ударило… Но не той, что
замертво валит с ног: это было подобно оживляющему разряду дефибриллятора!
Кира вскинула пистолет:
– Отпусти его! Ну? Считаю до трех!
– Мать честна! – изумленно
воскликнул соратник. – Ты поглянь, Вовчик!
И тотчас подскочил, как заяц, издав в точности
заячий крик, потому что пуля выбила ямку у его ног, взметнув фонтанчик
глинистой пыли.
– Ляг на землю, руки за голову! Быстро,
ну! – скомандовала Кира, покосившись на другого «шокериста», все еще
сохранявшего неподвижность. По счастью, нечаянный удар бычары освободил ее от
хлопот в этом направлении. Все-таки держать на прицеле сразу троих было бы
затруднительно.
Напарник покорно распластался на земле, и
только тут до бритой головы Вовчика добралась важная информация.
– Ты шо, стрелять умеешь? – с
интересом спросил он, не разжимая, впрочем, кулака с зажатой в нем пряжкой. –
А ну, покажь!
В следующую минуту окрестности огласил
утробный рев, заглушивший даже звук выстрела, и Вовчик, выронив ремень,
затопотал на месте, пригибая голову к земле и отчаянно дуя на бессильно
повисшую кисть: пуля вышибла у него из рук пряжку и рикошетом ушла в чистое
поле.
Кира окинула быстрым взглядом своих
противников. Конопатый по-прежнему страдал пляской святого Витта, оба бандита
покорно лежали на земле, Вовчик исполнял громоподобную чечетку.
– Ложись! – заорала Кира, рискуя
сорвать голос, но иначе невозможно было докричаться до ополоумевшего от боли
Вовчика. – Лечь лицом вниз, руки за голову, не двигаться! Ну!
Для острастки она не пожалела зарыть еще одну
пулю в придорожную глину, но это уже была пустая трата боеприпасов: бычара и
без того сотряс земной шар своим падением.
Максим наконец поднял голову и хрипло
выговорил:
– Сними… скорее…
Кира попыталась стащить петлю, не выпуская
револьвера, однако руки так тряслись, что она дважды стукнула Максима стволом в
висок.
Он страдальчески закатил глаза:
– Да пристрели уж сразу, чтоб не мучился!
Кира истерически всхлипнула, потом разглядела
на его бледных губах слабое подобие улыбки и как-то истерически захохотала.
– Теперь руки, – прокашлял Максим, и
Кира не без труда, исцарапавшись, распутала проволоку.
Максим встал, качнулся, повис на дверце, но
тут же выпрямился. Вынул ключ зажигания с брелоком-светофорчиком, нажал на одну
из кнопок.
Раздался грохот. Кира переполошенно подхватила
забытый пистолет, выпрямилась, выцеливая неведомого злодея, однако тут же
поняла, что это всего-навсего конопатый Серега отпустил кейс. Вернее сказать,
кейс отпустил Серегу и с облегчением рухнул наземь. Рядом простерся Серега в
позе, которая на этом участке дороги считалась самой актуальной: лицом вниз,
руки за голову.
Максим поднял портфель, сел за руль.
– Ну что? – бросил взгляд на
Киру. – Едем дальше?
Oна скользнула на заднее сиденье.
Максим включил мотор и вдруг обернулся:
– А слабо тебе продырявить им бензобак? –
спросил он, полыхнув на Киру зеленым пламенем озорного взгляда. – Или
боеприпасы кончились?
«Дура набитая, – хладнокровно аттестовала
себя Кира. – Оставлять этих ненормальных при транспорте?!»
Она не поскупилась: две пули влепила в
бензобак, еще две – в шины. Грозный «Харли» обезножел и принялся маяться
брюхом, из которого хлынула тугая бензиновая струя.
«Эх, спичку бы туда!» – кровожадно промурлыкал
кто-то в глубинах Кириного сознания, но она с гневом отогнала эту мысль:
похоже, расхожий имидж Москвиной К.К., 1968 г р., слишком властно
овладевал ее существом!
– Строго! – восхитился Максим – и
ударил по газам так, что «Москвич» подскочил на месте, а потом проворно
выбрался на большую дорогу и с незнаемой прежде прытью понесся вперед, на
Ростов.
