Маргарита Николаевна Зыбина, для избранных просто Марго, жила рядом со школой. Жила шикарно – одна в просторной хорошо обставленной квартире недалеко от Арбата. Муж умер, оставил небольшое наследство, но не детей. Впрочем, она сама их не хотела. Учить детей – да, нравилось всегда, заботиться о них – нет, никогда. Квартиру пару лет назад она обновила свежим ремонтом и мебелью по своему вкусу. Тяжёлые портьеры, модные в советское время, сменили современные шторы из блэкаута, свет сквозь них не проходил в яркие солнечные дни. Вместо вычурных обоев неровным слоем лежала долговечная венецианская штукатурка, переливающаяся при должном освещении палитрой красок, как хвост павлина. Хрустальная люстра, привезённая мужем из Чехословакии, исчезла на развалах блошиного рынка. Теперь свет можно было настроить с помощью пульта – хочешь включай яркие споты, а хочешь создавай интимную обстановку. Там же было управление климатом. Мебель с виду скромная, в стиле минимализма, но дорогущая, всё сплошь Италия да Франция.
"Не жизнь, а малина. Но разве я всего этого не заслужила?" – подумала Марго, сделав небольшой глоток шампанского.
Это сейчас она почётный работник образования, а когда-то пришла в школу девчонкой, после филфака и не знала ничего, кроме своей изящной словесности. Человек ей попался на пути хороший, научил уму разуму. Как с детьми работать, как дистанцию с другими учителями сохранять, как с начальством ладить. Бывший директор школы сразу разглядел в ней не только аппетитную блондинку, хотя и это тоже разглядел, но и будущего своего помощника и приемника.
Замочная скважина издала долгожданный звук. Пришёл! Моё кривоногое чудо в белой рубашке. Жаль, что женат и разводиться не хочет, зараза такая, но ничего, она своё рано или поздно получит. Сердце ёкнуло. Сейчас она окунётся в эти глаза, в это море лазури. Да что уж там, накупается в них сполна. Поразительно, но она до сих пор замирала от его взгляда, а низ живота предательски немел. Этот взгляд завораживал и обжигал холодом, но манил как магнит, сопротивляться было бесполезно.
– Дорогая, я дома.
– Ну, ты и клоун, – неодобрительно покачала головой директор школы Маргарита Николаевна. – Жену будешь так приветствовать, а со мной говори по-другому.
– Как, например?
– Придумай что-нибудь, Макс. Или кишка тонка?
– Медвежонок пришёл к своей медведице, – сказал Штурц, прижав к себе Марго.
Макс вышел из подъезда Зыбиной встревоженный. К вечеру погода изменилась. Налетел порывистый ветер и пригнал тучи. Потемнело. Где-то в Подмосковье уже грохотало. На юге небо растеклось стеной дождя. Скоро и Москву накроет ливень. Физрук выглянул в окно машины и посмотрел наверх. Добраться бы до дома до того, как разверзнутся хляби небесные. Неожиданно зазвонил телефон, да так громко, что Макс вздрогнул.
– Слушаю, – ответил Штурц, успокоившись.
– Неужели забыл? – спросил детский голос.
– Алло. Кто это? – грубовато потребовал разъяснений Макс. В ответ рассмеялись. Смех был странный – приглушённый, с сумасшедшинкой в голосе. Мужчина с недоумением посмотрел на телефон.
"Дети балуются", – объяснил сам себе Штурц. За окном автомобиля проносились скудные пейзажи третьего транспортного кольца.
Дома было уютно. Ксения ждала его с ужином и трещала, не останавливаясь, всё время, пока они ужинали.
– Представляешь, доктор сказал, шрам останется, но будет почти незаметным. Повезло, да?
– Да, повезло.
– Макс, а что у нас деньгами? Дашу надо в школу собирать, форму, обувь, канцтовары покупать, а у меня пусто в кошельке.
– Хорошо.
– Мне сегодня звонили из аспирантуры. Есть возможность опубликоваться в следующем выпуске сборника. Тоже денежка нужна.
– Что?
– Ты меня совсем не слушаешь. Что с тобой? – женщина смотрела на мужа с обидой. Пришёл поздно, рассеянный, и пахнет чем-то странным. Духами?
– Я устал, – сказал Макс, встал, подошёл к окну, проверил машину и вышел из кухни, не доев котлету.
Лучшая защита – это нападение. Штурц всегда следовал этому принципу. Не оправдываться и ничего не объяснять. Ксения – выгодная для него партия. Влюблённая. Послушная. Марго была из другого теста. Властная, немного надменная, недоступная. Одно только объединяло этих женщин – любовь к Максу. Директор школы мало к кому питала нежные чувства, но физрука любила. По-своему, но любила. Любила его баловать подарками, любила исполнять его маленькие капризы. Их связь началась почти сразу, как только Штурц появился в школе.
Шесть лет прошло. Зыбина заметно сдала в последнее время, лицо "поплыло" вниз, сеть морщинок расползалась под большими красивыми глазами. Страсть поутихла, но угольки продолжали тлеть, иногда разгораясь заново, если на них дули. Макс почему-то держался за старую любовницу, хотя денег у неё не так много, как ему хотелось бы, и тратит она их, в основном, на себя. На машину дала немного, и всё равно пришлось у чужих людей занимать. Именно номер Маргариты Николаевны набрал Макс на следующее утро.
– Мне нужно с тобой поговорить. Срочно.
Марго добралась до школы так быстро, как смогла. Она уже была накрашена и одета, взяла такси и через пятнадцать минут сидела в кабинете физрука в спортзале, в бывшей курительной комнате уральского промышленника. Там даже старые курительные кресла остались, на деревянных витых ножках и с выцветшей обивкой. Штурцу казалось, что от них до сих пор исходит аромат дорогих сигар. Видок был у любовника ещё тот. Волосы всклокочены, глаза бегают, руки трясутся. С похмелья что ли?
– Я тебе клянусь, мне не померещилось! – Макс округлил и без того большие глаза и положил руку себе на грудь.
– Стоп! Я ничего не понимаю. Давай ещё раз и без истерики. Ладно? – Марго разговаривала с ним, как с ребёнком. – И перестань ходить, сядь.
– Я уже видел третий сон, – Штурц выдохнул и заметно успокоился. – Часа четыре утра, наверно, было. И вдруг проснулся. Знаешь, такое чувство, как будто кошка скребётся. Дверь открылась, и зашли две девочки, школьницы, остановились, смотрят мне в глаза. Потом прошли мимо кровати и вышли в окно. Это было жутко!
– Макс, давай честно. Ты пил вчера?
– Марго, пожалуйста, – физрук поморщился от досады. – Я совершенно серьёзно.
– Ты выглядишь очень плохо.
– А как я должен выглядеть? Я не спал полночи, и по моей спальне привидения гуляют.
У физрука в кармане завибрировал телефон. Номер не определился.
– Слушаю.
– Привет, Макс. Узнал?
– Нет, – честно ответил Штурц.
– Корнейчук.
– Ого, Корней! Привет, бродяга. Как сам?
– Плохо, очень плохо живётся без денег. Моих, заметь, денег.
– Да, я отдам, – физрук вздохнул и после паузы добавил. – Обещаю.
– Я это уже слышал год назад, а потом ты исчез. Ни по телефону, ни по оставленному адресу никакого Макса не знали. Давай так. Ты отдаешь всю сумму. Сроку тебе – три дня.
