Муж носил её на руках в прямом и переносном смысле. Крепкому Богдану нравилось приподнимать стройную жену при каждом удобном случае. Как же они были счастливы, когда родилась Сонечка, рыженькая, как мама, но с папиными глазами, и характер его, Белого. Упёртая как слон. Любой каприз исполнялся мгновенно. Любой чих девочки воспринимался как трагедия. Соня болеет, в такие дни говорили шёпотом. Как ни странно, это не испортило Соню. Она выросла в очаровательную первоклашку. В один день изменилось всё. Семейное счастье, модные показы, светская жизнь, тусовки, благотворительные вечера остались в прошлом, когда в дом пришло горе. Однажды Соня не вернулась из школы.
Соня и Лиза жили в одном доме, в квартирах дверь в дверь. Дом стоял на Гоголевском бульваре. Девочки слыли близкими подружками. Да и как им не дружить? Ровесницы, долгожданные и любимые дети. Разница, конечно, была. Соня – единственный ребёнок в богатой семье. У Лизы был старший брат Витя, мать в возрасте и отец-инвалид. Они и в школе не расставались, сидели за одной партой, ведь мальчиков в классе было мало. В тот день проходил спортивный праздник в школе – эстафета. Детей разбили на две команды. Они бегали, прыгали, перетягивали канат. Лиза и Соня бежали последними. Шведская стенка не выдержала, упала и придавила девочек. Лиза умерла сразу, череп был проломлен в двух местах. Соне так не повезло. Она ещё неделю мучилась в больнице, то приходя в сознание, то теряя его.
Как же так получилось? Официальная версия гласила: накануне спортивного праздника новую шведскую стенку прикручивал завхоз. Не докрутил, видимо, и ушёл в запой. Завхоза потом посадили, и он умер на зоне через год. Директор получил строгий выговор, и на этом дело закрыли.
Богдан немного постоял, посмотрел на спящую жену и ушёл вниз. Покормил рыбок, достал из тайника коньяк, плеснул в бокал и надолго "завис", переваривая услышанное от Вити.
* * *
Артём Лысенко опять провинился – сорвал урок. Маринэ Михайловна привела его в приёмную к директору, и они уселись ждать. Лысый надувал и лопал пузыри из жвачки. Директор долго была занята, математичку вызвали в учительскую, и Артём остался ждать один. Дверь в кабинет была прикрыта не полностью. До юноши доносился странный разговор, он даже подошёл ближе, прислушался.
– Как ты не понимаешь, нужно быть внимательнее. Ты с детьми работаешь. Это большая ответственность, – сказала женщина голосом Маргариты Николаевны.
– Я что виноват, что он полез на канат выше положенного? – парировал мужской баритон.
– Конечно, виноват! Нужно смотреть за учениками, а не по телефону трепаться, – злился женский голос. – Или ты думаешь, я тебя опять "прикрою"?
– В смысле? – непонимающе спросил мужчина.
– Ты забыл, что случилось, когда ты шведскую стенку нормально не закрепил?
– Вообще-то не я её должен был прикручивать, – повисла пауза. – Мне пришлось этим заняться, раз завхоз напился.
– Так почему ты не проверил, нормально ли держится? Даже я это заметила, и указала, где болтается. Ты взялся за дело и не доделал его.
– А ты не забыла, чем мы занимались в тот вечер? Напомнить?
– Я помню, чем мы занимались, – голос стал мягче. – Только не забывай и ты, что из-за тебя невинный человек отсидел в тюрьме, а он ведь даже не входил тогда в спортзал. Списали на пьяную забывчивость. А девочки-первоклассницы? Они с жизнью попрощались. Ты родителям в глаза смотрел?
– Чего в них смотреть? Ну, получилось так. Переживут.
– Макс, тогда у меня были связи в ГорОНО. Я кое-где дёрнула за ниточки, кое-кто за меня слово замолвил, и ни ты, ни я не вылетели из школы и срок не получили, а должны были.
– Я помню, медведица, – мужской голос стал слащавым.
– Ничего ты не помнишь.
Артёму показалось, что там целуются. Он тихо вышёл из приёмной и отправился на поиски друга Вити. Лысенко хорошо помнил эту историю, но теперь она засияла новыми красками.
"Что же делать? Заявить?" – Богдан сидел в гостиной на диване и размышлял. – "И что предъявить в качестве доказательств? Слова подростка, подслушивающего взрослых. Никто даже разбираться не будет. Дело давно закрыто, крайнего уже нашли. Нет, тут нужен другой подход".
На следующий день план мести был готов. Фотограф и его протрезвевшая по такому случаю жена встретились с бывшими соседями Скрябиными. Мать изменилась, сдала, состарилась. Богдан едва её узнал. Впрочем, горе никого не красит. Алёна, например, просто спивается на глазах, и он ничего не может с этим поделать, лечение не помогает. Они пытались родить второго ребёнка, но пережитый стресс сказался на здоровье. Диагноз врачей был неумолим. Бесплодие. Зато мальчик Витя возмужал и окреп. Тоже понятно почему. Все тяготы семьи легли на его детские плечи. Отец-инвалид ненадолго пережил погибшую дочь, сердце слабое. Мать впала в затяжную депрессию. Пацану досталось хлебнуть горя большой ложкой, но он выдержал и стал сильнее.
– Слушайте меня внимательно. Я знаю, как нам помочь, – сказал Белый, усевшись на колченогом кухонном табурете.
Он описал идею, а подробности они придумали сообща. Женщины настаивали на примитивной расправе, быстрой и беспощадной. Вся накопившаяся боль наконец-то нашла выход. Собравшиеся оживились. Одно дело, когда ребёнок погиб случайно, не повезло, стечение обстоятельств. Другое дело, когда за гибелью близкого стоит конкретный человек, к тому же избежавший наказания. Ходит, дышит, разговаривает, смеётся, лелеет собственную дочь.
– Да поймите вы, это слишком просто. Убили и всё, – сказал Богдан и даже встал. Как бы возвысился над остальными, взял лидерство в свои руки.
– Ну, а ты что предлагаешь? Говори конкретнее, – спросила Ольга.
– Да, – поддержала Алёна бывшую соседку.
– Я хочу, чтобы он мучился, – Белый выдержал паузу, устремил взгляд в стену, как будто наблюдая за чем-то или кем-то невидимым. – Чтоб каждая клеточка его паршивого организма испытывала боль. Чтобы каждый день наполнился кошмаром. Пусть переживёт всё то, что было с нами.
– Сказано хорошо, но как мы это сделаем? – Ольга стала его главным оппонентом. С этим разговором рассеянность и отрешённость от жизни исчезли. Казалось, что она переродилась. Глаза загорелись живым огнём. Вернулась прежняя Скрябина, энергичная и деловая.
– Было бы желание, средства найдутся. У нас с Алёной есть деньги. А это значит, что мы найдём людей, технику и всё, что нужно для нашего дела.
– Я тоже с вами, – подал голос Витя.
– Нет, нет и ещё раз нет, – Богдан был категоричен. – Я не буду вовлекать в это дело несовершеннолетнего.
– Во-первых, мне скоро восемнадцать лет. Во-вторых, этот человек, если его можно так назвать, забрал мою сестру, мою семью и моё детство. Я очень хочу его наказать, – Скрябин сжал губы и сдвинул брови.
Белый сдался. На том и порешили. Первым делом в кабинете физрука в спортзале, в квартирах у Макса и Марго поставили "жучки". К машине незаметно прицепили маячок. Телефонные разговоры и сообщения записывались и прослушивались. Витя и посвященный в план мести Артём иногда вели наружное наблюдение. Осведомлен – значит вооружен. Через неделю Богдан и компания знали всё о жизни Штурца. Маршруты, привычки, режим, контакты, историю браузера, даже потаённые мысли и желания.
