Неужели Михаил Иванович разозлился из-за этого? Но ведь мы старались ради общего дела! А он психует и обзывается!
– Не молчите! – вновь потребовал генеральный. – Я жду.
– Нам удалось довольно быстро продать семь зависших квартир в «Султане». Рекламная акция оказалась очень эффективной. Поэтому Василиса Николаевна решила меня премировать, она выдала мне пятьдесят тысяч, – сказала я и пожала плечами. – Но и раньше так было. Вы не возражали, чтобы отдел продаж меня стимулировал от своего имени за особо удачные проекты. Что я сделала не так?
– Ваши пятьдесят тысяч – это ладно. Я их вижу, вот они, – генеральный поднял со стола бухгалтерскую бумажку и потряс ею в воздухе. – Тут я не в претензии. Но расскажите, как вы ловко оприходовали остальные двести пятьдесят тысяч.
Я умолкла и не знала, что ответить, потому что остальной суммой распорядилась Василиса. Я вопросительно на неё оглянулась, но она спрятала взгляд.
– Вот, – показал генеральный другую бумажку. – И вот. Что это, а?! За идиота меня держите?! Я что – совсем тупым выгляжу, а?! Сто двадцать тысяч – реклама на билбордах для «Хрустального»! Сто тридцать тысяч – телевизионная реклама последнего блока «Легиона»! «Легион» давно весь продан на корню. Какая телевизионная реклама, к чёртовой матери?
Я молчала, смотрела на бьющуюся вену на лбу генерального и умирала от страха. Конечно, было бы глупо вбухать ещё сто тридцать тысяч в «Легион», когда все квартиры в нём давно разлетелись. Василиса должна была пустить сэкономленные деньги на что-то другое.
Но если… Если она этого не сделала…
О, боже! Значит, она просто положила их себе в карман?!
Нет, только не это. Так же нельзя!
– Тут стоит ваша подпись, Маргарита Андреевна. Здесь и здесь.
– Не может быть, – пробормотала я. Голос меня не слушался, губы тоже.
– Полюбуйтесь! Не помните, что <…> подписывали? Я, по-вашему, <…> совсем придурок? Идиот?! Дерево?! Дебил?! Вот за кого вы меня держите!
Я сжалась. Если генеральный начал сыпать матом – значит, он вступил в финальную стадию ярости. Так бурлит и клокочет паровой котёл за секунду до взрыва. Сейчас директор уже не остановится. Нам крышка.
Что же Василиса так меня подставила?! Почему она молчит?
– Хорошо, я сам скажу, что произошло на самом деле. Вы подделали документы и распилили <…> оставшиеся двести пятьдесят тысяч! Подумали – наш директор – дурачок, он ничего он не заметит. У него охота, канал на ютубе, у него в голове одни <…> селезни и уточки. Обведём старого идиота вокруг пальца. Проскочим со свистом, а денежки – себе в карман.
Я молча смотрела на генерального и чувствовала, что кувырком лечу в чёрную пропасть. В ушах свистел воздух, отвратительное ощущение неустойчивости и засасывающей пустоты охватило всё тело.
– Да вы совсем охренели! Я этот бизнес построил своими руками, а вы меня дебилом пытаетесь выставить! Думаете, мне двести пятьдесят тысяч жалко? Да для меня это ничто, копейки. Но ведь вы меня <…>! Обманули! Надуть решили! Шушукались за спиной, подстраивали, выгадывали. Это же свинство! Подлость! А я вам доверял. Столько лет проработали <…> вместе. И вы всё испоганили, всё! Сегодня прикарманили четверть миллиона, завтра – целый миллион. Наверное, и раньше потихоньку сливали <…> рекламный бюджет себе в карман? Да? Признавайтесь! Вы две подлые мерзкие воровки!
От этого эпитета я задохнулась, а Василиса перестала рыдать и в подняла совершенно красное лицо.
– Знаете, что я с вами сделаю? – злобно прищурился Михаил Иванович. Он вдруг потух, успокоился. – Я вас вышвырну на улицу с волчьим билетом!
О, нет… Нет, нет, нет! Только не это!
– Вас больше никто и никогда не примет на работу. Всё, ваша карьера закончилась. Вы в чёрном списке. Навечно. Идите мыть полы, раздавайте листовки, сидите дома и занимайтесь хозяйством. Нормальную работу вы уже никогда не найдёте.
– Михаил Иванович, голубчик, не губите! – завыла Василиса. – Простите нас! Пожалуйста-а-а-а-а!
Я молча глотала слёзы. Они текли по щекам не переставая. Нарисованная генеральным перспектива означала профессиональную смерть. Лучше сразу пойти и повеситься. Я не смогу жить без моей работы.
Михаил Иванович поднялся с кресла и вышел из-за стола.
– А сейчас – вон отсюда! – он указал пальцем на дверь. – Выметайтесь! И чтобы я больше никогда в жизни вас не видел. Никогда! Вон! Быстро!
Василиса вдруг вскочила со стула и, метнувшись молнией, упала в ноги к генеральному. Она заголосила, размазывая слёзы по лицу:
– Не губите, не губите, Михаил Иванович, родненький! Простите! Бес попутал! Умоляю! У меня два студента, мне за обучение платить! Умоляю, пожалуйста, пожалуйста, не губите!
Василиса попыталась ухватить генерального за ногу, но он брезгливо поморщился и отодвинулся в сторону от несчастной. Её тело содрогалось, лицо стало совершенно пунцовым. Я не могла смотреть, как она унижается… Зачем… Нельзя же так…
У меня не было с собой платка. Я молча вытирала слёзы ладонью, но они продолжали литься.
– Выметайтесь, – снова приказал генеральный. – Собирайте вещи и проваливайте. Освобождайте кабинеты. И больше никогда сюда ни ногой. Никогда!
Василиса всё же поднялась с колен. Я встала со стула. Меня трясло, как в лихорадке, даже зубы стучали. Я обхватила себя руками, попутно задев браслет на запястье… И сразу вспомнила о Викторе.
Как же стыдно… Конечно, он узнает. Да весь город узнает! И Виктор решит, что я недалеко ушла от моей бабули – прирождённой грабительницы… Это ужасно… Какой позор… Но, может, Виктор не поверит, что его любимая девушка – воровка?
Но гендиректор безоговорочно поверил! У него даже и тени сомнения не возникло. Конечно, я сама виновата, подписывала бумажки не глядя… Вот и попалась. Теперь вовек не отмыться от этой грязи. Я потеряла любимую работу, но, что самое ужасное, я потеряла доброе имя и загубила свою репутацию…
Только бы Виктор мне поверил! Если ещё и он от меня отвернётся…
– Михаил Иванович, Маргарита не виновата! Хоть её пожалейте, – срывающимся голосом попросила Василиса. – Я её подставила, обвела вокруг пальца. Не увольняйте её!
– Вон! – прорычал генеральный. – Немедленно!
Эпилог
Почти закончился сентябрь. Город сияет золотом и багрянцем, деревья оделись в яркие разноцветные наряды, воздух наполнен розоватым свечением, терпкий запах увядающих листьев смешан с запахом дыма.
Пять раз мне звонила Василиса, но я не хочу с ней разговаривать.
– Риточка, прости! Я так тебя подставила. Прости-и-и!
Василиса, как ни странно, довольно быстро нашла себе неплохое местечко. Михаил Иванович пожалел её и не стал выписывать обещанный волчий билет. Но она должна вернуть «Армаде» двести пятьдесят тысяч.
