Моя армия несокрушима!
Не скрою, мой дорогой сын, приближающаяся битва заставляет меня слегка нервничать. Я не опасаюсь сражения, пойми меня правильно, а нервничаю. Мне претит сама мысль, что загратийцы будут сражаться с загратийцами, но такова жизнь. И таковы адигены, одним из которых является Нестор дер Фунье. Увы, им нужна только власть. Для себя я решил твердо: Нестору придется умереть. Я убедился в подлости Нестора и уверен, что даже в изгнании он не оставит нас в покое. Он упорен.
А вот остальных мятежников я помилую. Я объявлю об этом накануне решающей битвы, которая состоится у стен Зюйдбурга. Я медленно подведу войска к оплоту мятежников, позволю им убедиться в моем превосходстве и несокрушимой мощи, а после, еще до первого выстрела, объявлю амнистию. И я сдержу слово даже в том случае, если никто из мятежников не покинет Нестора…»
Из личной переписки Генриха II Гордого, короля Заграты
Как и в подавляющем большинстве миров Герметикона, основным внутренним транспортом Заграты были оснащенные кузельными двигателями паровозы — стоимость их использования была куда ниже, чем дирижаблей. Железнодорожные пути протянулись во все уголки континента, а главной артерией Заграты считалась Южная дорога, идущая параллельно Южному тракту и связывающая Альбург с Зюйдбургом. Расстояние между двумя крупнейшими городами Заграты составляло почти две тысячи лиг, и на пути была лишь одна серьезная преграда — полноводная Каса. В свое время строителям пришлось потратить три года на возведение через нее железнодорожного моста, но получился он на славу: хоть и не очень красивым, зато крепким и надежным. Старый мост Южного тракта находился чуть выше по течению, а сложившийся вокруг него городок носил название Касбридж. Без фантазии, зато предельно доходчиво.
Задерживаться на берегах Касы Генрих не собирался, он рвался на юг. Однако у Нестора на этот счет имелись свои планы, в реализации которых мятежник весьма преуспел.
— Как это произошло? — сквозь зубы спросил король.
Бургомистр и начальник военного гарнизона Касбриджа были людьми рослыми, возможно, даже выше Генриха, однако страх заставил их съежиться, и теперь паникующие чиновники таращились на разъяренного короля снизу вверх.
— Но-но-ночью… — пролепетал бургомистр.
— В-в-вч-вчера… — добавил начальник гарнизона.
— Мерзавцы!
Даже в гневе Генрих II старался сохранять царственное величие: твердый взгляд синих глаз, холодное выражение крупного, с резкими чертами лица, уверенные жесты… Нет, один жест все-таки выдал бурлящее внутри бешенство — правой рукой король нервно погладил маленькую бородку.
— Я приказывал беречь мост, как зеницу ока!
— Мы с-ст-старались, ва-ва-ваше величество… я ли-ли-лично…
— Что лично?!
— Я п-пр-проверял!
— А я в-в-возглавил оп-п-полчение… я…
— Молчать!
— С-с-слушаюсь.
Дурные вести прилетели, едва бронепоезд остановился на вокзале Касбриджа.
Нестор захватил мост. Что значит захватил? Немедленно выбить! Уже… то есть… он ушел… Тогда в чем дело? В том-то и дело, ваше величество… что… Где бургомистр? Там… Где начальник гарнизона? Там… Где там?! У моста…
Король поспешил на берег Касы, где обнаружил и бургомистра, и начальника гарнизона, и разрушенный мост.
— Докладывайте по существу!
— С-слушаюсь, ва-ваше ве-ве…
— И не заикайтесь!
— Я п-п-постараюсь…
Стараться получалось плохо. И всё остальное тоже было плохо.
Нестор остался верен себе: ударил вовремя и сильно. Группа мятежников — начальник гарнизона предположил, что это были наемники, — сумела скрытно перейти на правый берег и захватить охрану врасплох. Пока местные узнали, что мост захвачен, пока подняли находящихся в Касбридже солдат, пока добирались две лиги до моста, мятежники успели закрепиться и встретили «штурмовой отряд» пулеметным огнем, чем окончательно погасили и без того невысокий пыл королевских солдат. На мост вышли рабочие, и за те десять часов, что мятежники удерживали позиции на правом берегу, они успели разобрать пути и взорвать центральный пролет. Теперь наемники сидели на левом берегу и открывали огонь по всем, кто выходил на мост.
— Вас обоих повесить мало, — просипел Махони.
— Вот именно мало, — зло бросил король.
Бургомистр побелел, начальник гарнизона потупился.
— Идиоты, — небрежно бросил полковник Алистер, блестящий командующий блестящих королевских драгун. Бросил и небрежно сдул пушинку с блестящего мундира цвета морской волны.
«Идиоты — что верно, то верно…»
Однако, несмотря на ярость, Генрих понимал, что ошибку допустил он. Мятеж наглядно продемонстрировал, что собой представляют провинциальные гарнизоны — надежды на них нет. Следовало отправить в Касбридж батальон гвардии, но… Не отправил. И Нестор мастерски воспользовался оплошностью.
«Ладно, посмотрим, как ты себя проявишь в открытом бою…»
Король поднялся на пригорок, передал трость адъютанту и навел бинокль на противоположный берег, изучая укрепления мятежников. Офицеры осторожно потянулись следом. Яркие мундиры королевской свиты были прекрасной мишенью, однако огонь мятежники не открыли. Складывалось впечатление, что они видели только тех, кто выходил на мост.
— У них «Шурхакены», — угрюмо сообщил Махони. — А чуть дальше, на опушке, стоят две «Марту».
— Если у них есть «Марту», мы не сможем использовать импакто, — мрачно отозвался Генрих, пытаясь отыскать указанные генералом цели. — Я не хочу рисковать.
— Цеппели могут бомбить с недоступной для пушек высоты, — возразил Махони.
— Но с какой точностью? — саркастически поинтересовался король. — И что будет, если бомбы окончательно разрушат мост?
— Всадники не пройдут по остаткам пролета, выбивать мерзавцев должна пехота, — произнес полковник Алистер, закончив изучать мост с помощью блестящего золоченого, украшенного монограммой бинокля. После чего покосился на помрачневшего Махони. — Подтянем «Шурхакены», несколько полевых орудий и под их прикрытием…
— Старый мост в наших руках, — подал голос полковник Роллинг, командир бригады бронетягов.
И блестящий Алистер понял, какую блестящую глупость только что сморозил.
— Как только мы переправим на тот берег хотя бы роту драгун, мятежники уйдут, — закончил Роллинг.
Он постарался, чтобы замечание прозвучало максимально корректно, ни в коей мере не задело чувств Генриха и его подданных. Из всех старших офицеров королевской армии Роллинг единственный обладал опытом боевых действий, но он был чужаком, наемником, а потому обычно его мнение интересовало загратийцев в последнюю очередь.
— У Старого моста нас может поджидать засада, — глубокомысленно изрек Махони.
