— Далеко еще?
— Пришли, — угрюмо ответил громила, сворачивая в переулок. И распахнул первую же дверь: — Большой Флим ждет здесь.
Помещение, в которое здоровяк привел гостя, оказалось задней комнатой шумной таверны — в нее долетал гул главного зала. Пахло кислым пивом и отрыжкой, а с мебелью было совсем плохо — только деревянные ящики. На одном из них сидел седой как лунь старик, лицо которого было обезображено десятком мелких шрамов. А справа переминался с ноги на ногу молодой крепыш, в котором угадывалось фамильное сходство с главарем.
— Ты Большой Флим? — осведомился низенький после того, как сопровождавший его бандит покинул комнату.
Осведомился, но руки не подал.
— Да, — кивнул старик.
— Меня зовут ИХ. Извини за хриплый голос, я ужасно простыл.
— Их? — недоуменно переспросил молодой.
— Нет — ИХ, — поправил его толстяк. — Не надо путать.
И чихнул.
Большой Флим рассмеялся, продемонстрировав гостю крупные желтые зубы. Все двенадцать, что еще остались.
— Мне сказали, что приедет странный парень, но ты — нечто. — А в следующий миг стал жестким: — Никакого уважения, да?
ИХ воспринял перемену тона предельно спокойно:
— Мы сейчас в Омуте. У нас бизнес, Большой Флим. То есть — взаимовыгодное дело. Ты ничего не знаешь обо мне, я ничего не знаю о тебе. Обсуждаем сделку, сговариваемся по деньгам и разбегаемся. Уважать друг друга не требуется.
— Не слишком ли он шустрый? — осведомился молодой.
— Не шустрый, а деловой, — поправил его толстяк. — Спроси у кого-нибудь, что это значит. — И кашлянул. — Извините, врожденный бронхит. С пеленок мучаюсь.
Как только разговор зашел о делах, низенький ИХ преобразился. Из голоса исчезли ноющие интонации, выражение круглого лица стало жестким, а взгляд маленьких глаз — внимательным.
— Не нарывайся на сынулю, — хмуро предупредил старый бандит. — Его зовут Слим.
Толстяк извлек из кармана бутылочку с микстурой, сделал большой глоток, сморщился, после чего осведомился:
— Прилагательного пока не заслужил?
— Что? — ощерился молодой.
— Тебе послышалось. — ИХ даже взглядом крепыша не удостоил, смотрел только на Флима. — Ты ему доверяешь? Дело у нас тонкое, я бы предпочел поговорить наедине.
— Я ведь сказал — это мой сынуля. — Старик ответил таким тоном, что стало ясно: вопрос закрыт. — Что у тебя есть?
Толстяк бросил на молодого еще один взгляд, однако ответил:
— Именно то, о чем договаривались: векселя Верзийского торгово-промышленного банка на предъявителя. Они были выписаны год назад на Хансее и пошли в оплату нескольких земельных участков. Продавец не стал обналичивать бумаги, а расплатился ими по другой сделке, на Вуле. Как вы знаете, на Вуле нет представительства банка, поэтому следующий обладатель векселей был рад избавиться от них, чтобы избежать лишнего путешествия на Верзи. Все переходы бумаг из рук в руки заверены нотариально. Всё сделано по закону, и векселя можно обналичить в любом отделении Верзийского торгово-промышленного.
И снова чихнул.
— А нынешняя сделка?
— У меня есть нужный документ от вуленитского нотариуса. Осталось вписать в него имя приобретателя и номера векселей.
— Ты хочешь обменять золото на какие-то бумажки? — Сообразивший, что происходит, Слим изумленно вытаращился на папашу.
— Не какие-то бумажки, а чистые и законопослушные, как глухонемой паралитик, векселя, — хмыкнул ИХ. И чуть приподнял брови: — Ты ему не говорил?
— Слим уважает золото, — объяснил Флим.
— Достойная привычка, — одобрил толстяк. — Мне кажется или здесь действительно сквозняк? У меня слабое здоровье, можно закрыть окна?
Окна в комнатке отсутствовали, поэтому на слова ИХ бандиты не среагировали.
— Я ничего не понимаю, — недовольно произнес сынуля.
— У векселей есть ряд неудобств, — негромко начал старик. — Их трудно продавать, за ними приглядывает банк и налоговые службы, в конце концов, это просто бумага…
— Вот именно, отец: просто бумага!
— Но у векселей есть два серьезных достоинства, Слим. Во-первых, они чистые, с идеальной историей. А во-вторых, они никак не связаны с Загратой.
— Ты собрался на покой?
Большой Флим был одним из трех главных воротил преступного мира Альбурга, а значит — и всей Заграты. Слим привык чувствовать себя сыном и наследником серьезного и сильного человека, привык чувствовать себя серьезным и сильным человеком, от слова которого зависят жизни людей, и терять привычное положение ему не хотелось. Точнее, он об этом не думал. Точнее, всё произошло слишком неожиданно.
— Ты хочешь отойти от дел? Сейчас? В «золотое» время?
Неустойчивость власти развязала бандитам руки, доходы выросли в разы, Слим не забывал поминать добрым словом затеявшего мятеж Нестора, и совершенно не понял отцовского решения.
— Становится слишком опасно, — покачал головой Большой Флим. — Как только кто-то доберется до власти — неважно кто, — он сразу же начнет закручивать гайки, демонстрируя народу, что жить стало лучше. Нас растопчут, Слим, нас обязательно растопчут, если мы вовремя не смоемся.
— Прекрасные и абсолютно правильные слова. — ИХ покашлял и вновь достал микстуру.
Молодой бандит недобро посмотрел на толстяка и хрипло поинтересовался:
— Ты собираешься обменять золото на бумажки, которые невозможно проверить?
Он понял, что спорить с отцом — если он соберется продолжить спор, — нужно наедине. И вернулся к делам.
— Мои бумажки проверены, — пожал плечами ИХ. — Отличная штука эта травяная настойка, единственное лекарство, которое мне помогает…
— Кем проверены?
— Сделку гарантирует Умный Зум.
— Кто?! — презрительно скривился сынуля.
Папаша хотел было объяснить, однако толстяк, заскучавший во время семейной сцены, не позволил себя перебить:
— Неужели ты, Слим, которому до сих пор не придумали прилагательного, и в самом деле не знаешь, кем является в Омуте Умный Зум? Если так, я тебе расскажу. Умный Зум — это человек, чье слово дороже и вашего с папаней золота, и моих бумажек. Его слово стоит миллионы цехинов, потому что оно гарантирует сделки во всех мирах Герметикона. Потому что мы встретились благодаря Умному Зуму, который узнал, что у Большого Флима есть ненужное золото, а у меня — ненужные бумажки. Умный Зум гарантирует, что мои бумажки настоящие, если я вас кину, Умный Зум отыщет меня и вывернет наизнанку. — ИХ выдержал паузу, после чего веско добавил: — И наоборот.
— Герметикон большой, — заметил Слим. — Есть где спрятаться.
