А поскольку следующий глоток коньяка ясности в происходящее не внес, Мерса решил поинтересоваться содержанием обнаруженной на столе записки:
«Продолжай собираться».
Рядом с запиской лежал замшевый мешочек, в котором прятались шестнадцать полновесных золотых цехинов.
— Похоже, я пропустил что-то очень интересное и выгодное, алкагест меня раствори.
Мерса полюбовался на монеты, вернул их в мешочек и с улыбкой взвесил его в руке. Приятная тяжесть заставила позабыть о мерзком уличном шествии и погрузила алхимика в благодушное умиротворение. Он перечитал записку, пожал плечами, сунул бумажку в карман и допил коньяк. Вернул на стол мешочек и только собрался заняться баулом, как звякнул дверной колокольчик.
— Иду, иду! — Насвистывая веселый мотивчик, Мерса вернулся в лавку, снял очки и с улыбкой посмотрел на посетителей. — Чего желают добрые синьоры?
— Поговорить.
— Гм…
Посетителей было двое, но на «поговорить» тянул только один — худощавый рыжий мужчина с узким, чрезмерно вытянутым лицом и большими зелеными глазами. Второй, которого Мерса определил про себя «мордоворотом», мялся у двери, неприветливо разглядывая алхимика.
«Или грабители, или…»
— Королевская налоговая служба? — Мерса без восторга оглядел посетителей. — Я сдал декларацию вовремя.
— Разве мы похожи на этих живоглотов? — хохотнул говорливый.
Он был не просто рыжим, он был самым рыжим и конопатым из всех рыжих и конопатых, которых до сих пор встречал алхимик. Волосы цвета меди, ресницы цвета меди, а всю кожу покрывают конопушки. Он мог бы вызвать улыбку, но взгляд зеленых глаз был слишком жестким и острым, а добродушное выражение было настолько очевидной маской, что даже завязки виднелись.
— Что-то мне подсказывает, что лучше бы вы оказались этими самыми живоглотами. — Мерса вспомнил, что держит в руках пустой стакан, и потянулся за бутылкой. — Выпьете?
— Может быть, позже, — отклонил предложение рыжий.
— А я выпью. — Алхимик плеснул себе еще на палец и представился: — Доктор Мерса. К вашим услугам, добрый синьор.
— Я знаю.
— А свое имя забыли?
На этот раз коньяк не показался Мерсе столь же вкусным, как после обнаружения мешочка с золотом.
— Мое имя вас не касается.
— Вы пришли хамить?
«Мордоворот» проворчал пару слов. Невнятно, но угрожающе. Рыжий прищурился, в его больших глазах на мгновение мелькнула злоба, и алхимик вздрогнул, решив, что заигрался и сейчас раздастся команда «Фас!», но все обошлось. Поразмыслив, посетитель решил продолжить разговор в дружелюбном ключе:
— Мойза Пачик.
— Очень приятно. — Мерса отсалютовал гостю стаканом, с удивлением обнаружив, что рука слегка дрожит. Присутствие «мордоворота» действовало на нервы гораздо сильнее, чем хотелось бы алхимику.
— И что вам дало мое имя? — осведомился Пачик, поигрывая забытыми на прилавке аптекарскими весами.
— Вы — галанит.
— Это важно?
— Еще не знаю. — Алхимик хотел допить коньяк, но сдержался. Вновь предложил: — Выпьете?
— Не надо нервничать, — мягко произнес Мойза. — Мой друг пришел не к вам, он сопровождает меня в целях безопасности. В Альбурге неспокойно.
— Я заметил.
— Вы вообще, насколько я понял, человек наблюдательный.
— Требование профессии, синьор Пачик, я должен быть внимателен и точен.
Алхимик взял весы и спрятал их под прилавок.
— Эти качества весьма важны и в моем деле, — заметил галанит.
— Кстати, вы до сих пор не сообщили о цели визита.
— Цель моего визита вы, синьор Мерса. Я пришел повидаться с вами.
— В двух домах отсюда расположена фотостудия синьора Купера. Можем пойти и сфотографироваться на память.
— Мне не нравится, как я выгляжу на этих новомодных фотографиях, — усмехнулся Мойза.
— У вас мужественное, но совершенно незапоминающееся лицо.
— Это комплимент?
— Наблюдение. Вы ведь сами говорили о моей наблюдательности.
— А как насчет умения делать выводы?
— У меня мало информации. — Алхимик все-таки допил коньяк, поставил стакан на прилавок, вздохнул и предложил: — Давайте говорить серьезно.
Он понял, что просто так от посетителей не отделается.
— То есть вы, наконец, успокоились? — осведомился Пачик, скептически изучая висящие на стенах акварели.
— Надеюсь, я не успел вас обидеть?
— Я привык к тому, что люди немного нервничают в моем присутствии, — в голосе Пачика появились самодовольные нотки. — Поверьте, ваше поведение далеко не самое дурное из того, что мне приходилось видеть.
— А кто вы? В смысле — чем занимаетесь?
— Я представляю Компанию, — сообщил Мойза. И весомо добавил: — Департамент секретных исследований.
— Департамент секретных исследований? — переспросил Мерса. — Никогда о таком не слышал.
— Это подразделение Компании, которое занимается исследованием миров и познанием нового, — с дружеской улыбкой объяснил Пачик.
— А почему секретное?
— Потому что тайно.
— Я ничего не понял, — развел руками алхимик.
— А вот сейчас вы лжете, — спокойно произнес Мойза. — Мы стараемся не привлекать к себе внимания, но слухи по Вселенной ползут. — Зеленые глаза вонзились в Мерсу. — Вы не могли не слышать о Департаменте.
Галаниты никогда не говорили «Герметикон», подразумевая все обжитые человечеством миры. Они использовали термин Вселенная. И Вселенная действительно знала об этом подразделении Компании.
— Я слышал о Департаменте секретных исследований, — признался алхимик. Попытка солгать выглядела жалко: истории о тайной полиции Компании ходили по всему Герметикону. — Вы из загратийского управления? Или как там оно называется?
— Неважно, как наше управление называется, — махнул рукой галанит. — Важно то, что вы меня заинтересовали, синьор Мерса.
Неприятное известие заставило алхимика закашляться.
— Чем?
— Тем, что встречались с Помпилио.
— Ах, это…
— Мы уже выяснили, что вы совершенно не умеете лгать, синьор Мерса, так что не старайтесь. — Голос Пачика стал вкрадчивым. — Известно, что во время перехода на Заграту погиб корабельный алхимик «Амуша», и я предполагаю, что Помпилио вас нанял. Так?
— Гм… — Алхимик почесал щеку, припомнив мешочек с золотом. — Предположим.
— Мне нравится начало нашего сотрудничества, синьор Мерса, — весело произнес галанит.
