— Что происходит?
— Рене Майер пошел арестовывать наследника!
— За что?
— За папашу, разумеется! Неужели непонятно?
— Гражданин Кумчик сказал, что кровопийц поведут в тюрьму через весь город. Мы хотим посмотреть.
— Будем в них плевать!
— И тогда настанет настоящая свобода!
— А почему вы спрашиваете?
— Да здравствует Заграта!
Помпилио сунул гражданину бутылку вина, рассмеялся, хлопнул по плечу и нырнул в толпу, ловко скользя между освобожденными загратийцами.
— Долой кровопийц!
— Долой!!
— Вся власть Трудовой партии!
— Вы слышали? Наемники отказались стрелять в людей! Их уговорил гражданин Мучик.
— Он настоящий герой.
— Они все герои.
— Да здравствует Трудовая партия!
— Бронебригада перешла на сторону народа? А почему они не уехали?
— Они ждут.
— Чего?
— Мы все ждем одного, гражданин: когда кровопийцы получат по заслугам!
Бунтовщики давно уже вышли на площадь Святого Альстера, невидимую черту — пятьдесят шагов от стен, — не пересекали, об этом позаботились стоящие в первых рядах дружинники, но всё остальное пространство было занято плотной толпой.
— Генрих-то — всё, отбегал свое, мерзавец.
— Откуда знаешь?
— Все говорят.
— Нестор повесил?
— В бою погиб.
— Жаль… Его судить надо было, кровопийцу!
— Куда вы, гражданин?
Один из дружинников взял Помпилио за плечо.
— Срочное поручение гражданина Кумчика! — Помпилио сделал страшные глаза. — Я должен немедленно явиться во дворец.
— Пароль?
— Согласие.
Удовлетворенный дружинник кивнул:
— Проходите.
— Спасибо.
— Да здравствует свобода, гражданин!
— Да здравствует Трудовая партия!
Помпилио прошел через ворота, в которых, помимо гвардейцев, оказалось несколько дружинников, миновал внутренний двор и стал неспешно подниматься по ступеням главного крыльца.
— Кажется, я вовремя…
— Вы совершенно не вовремя!
— Ян? — Лилиан удивленно вскинула брови. — Вы здесь?
— Я член Трудовой партии, синьорина.
Девушка зло усмехнулась:
— Я должна была понять, что за всей этой мерзостью стоит ваша организация.
— В первую очередь за всей этой мерзостью стоит династия, синьорина, — вежливо ответил Зопчик. — Глупость и безрассудство короля ввергли Заграту в хаос. А мы помогаем несчастным людям обрести стабильность. Мы ведем их в светлое будущее.
— Организовав переворот?
— Ян, зачем ты с ней разговариваешь? — осведомился Мика, презрительно разглядывая молодую женщину. — Пусть с ней общаются дружинники, раз уж она сама сюда притащилась.
Намек был очевиден — сопровождавшие трудовиков громилы с интересом поглядывали на стройную фигуру красивой адигены и теперь, почти получив разрешение, заулыбались, предвкушая веселье.
Лилиан побледнела, но не отступила:
— Вы заходите слишком далеко, Ян.
— Не трать время на адигенскую тварь!
— Времени у нас полно.
Рене Майер хмыкнул и подмигнул Эмилю Кумчику, тот ответил.
У них не просто было время — оно принадлежало им. И оно, и вся Заграта. Заговорщики упивались победой, мгновениями великого торжества, которое будет описано во всех учебниках истории, и поэтому Ян не отказал себе в удовольствии вступить с Лилиан в разговор.
— Почему вы не уехали, синьорина?
— Потрудитесь говорить адира, синьор Зопчик, — потребовала Лилиан. — Перед вами адигена.
— А вы казались умной женщиной…
— Она такая и есть!
Тяжелый голос окутал тронный зал.
Парик Помпилио выбросил в коридоре, поэтому его узнали сразу. Повернули головы, выругались, потянулись за оружием, но остановились, увидев пустые руки адигена. Или же сообразив, что малейший признак угрозы заставит бамбадао действовать. Или же испугавшись…
— Дерьмо, — не сдержался Мика.
— Кто его пустил?
— Хня спорочья…
Спокойствие сохранил только Вебер. Поняв, кто явился, вуленит быстро вышел вперед, грубо оттолкнул Лилиан и приставил к голове Генриха-младшего револьвер. В тишине громко щелкнул взведенный курок.
«Шах и мат!»
Зародившаяся было паника мгновенно улетучилась.
— Не стрелять! — зычно велел Зопчик. — Всё в порядке! — И подмигнул Веберу: — Гениально!
«Вот что значит профессионал!»
Наемник мрачно кивнул в ответ.
А Помпилио направился к трону. Медленно, но уверенно, заставляя расступаться собравшихся в зале бунтовщиков. Не глядя на них, но подмечая все детали. Рисуя внутри себя картину, в которую рано или поздно он внесет свои изменения, свои кровавые штрихи.
Слева, у стены, пятнадцать менсалийцев с черными повязками на головах — готовы к драке. Справа, тоже у стены — вулениты в широкополых шляпах. Лиц не видно, но нет сомнений, что взгляды наемников устремлены на адигена. В центре не менее двадцати загратийцев, в основном — вооруженные дружинники Трудовой партии, а перед ними, у самого трона — четверо вожаков. Секунду назад держались нагло, теперь присмирели.
Помпилио прошел к самому трону и склонил голову в легком поклоне:
— Адира Лилиан, рад видеть в добром здравии.
Фраза прозвучала светски.
— Помпилио… — Девушка слабо улыбнулась.
Секунду назад она противостояла всем. Первой вышла в зал, приказав мальчишкам не мешать, и храбро потребовала от бунтовщиков объяснений. Секунду назад ей было страшно, как перед смертью. Собственно, секунду назад Лилиан была в секунде от смерти или позора, но сейчас появилась надежда. И надежду эту звали…
— Помпилио… Как же я рада.
За ее спиной стояли принцы. Бледные, но решительные. Густав держит Георга за руку и кусает губы. Генрих чуть впереди, почти рядом с Лилиан. У его виска револьверный ствол, но бледный, как мел, паренек, пытается не замечать вуленита. И лишь слезинка, одна-единственная слезинка стекает по щеке.
— Доброе утро, мессер. — Голос дрожит, но кто будет обвинять мальчика в том, что ему сейчас страшно?
— Доброе утро, Генрих.
