– Что ты помнишь последнее?
Кейт заколебалась. В памяти всплыли обрывки: крик, мужчина в дверном проеме, тело на фоне стекла, сирены, тень, ощущение падения. Падения куда?
Вместо того чтобы попытаться раскручивать все с конца, девушка начала с начала.
– Ресторан.
Райли кивнул.
– Это во всех новостях, – сказал он, протянув Кейт ее планшет.
На экране красовалась надпись:
«Роковая страсть: отвергнутый любовник убил двенадцать человек».
Заглавное фото было снято со стороны входа в ресторан. В воздухе вымпелом реяла желтая лента. Тела были накрыты простыней.
– Хорошо, что ты не заходила внутрь, – сказал Райли. И спохватился: – Ты ведь не заходила внутрь, правда?
Нет, она осталась на улице, захваченная внезапным, неожиданным ужасом происходящего события.
– Мы позвонили сразу, как ты нам сообщила, но к тому времени полиция уже знала. И все уже закончилось. Ты что-нибудь видела?
Что-нибудь видела. Отдельные фрагменты у нее в голове сошлись воедино.
– Кажется, тот тип как раз появился, зашел на кухню и взял ножи.
Тот человек, настолько спокойный, будто он вообще не здесь.
– Они пока не называют имен, – сказал Райли, – но в прессу как-то просочилось, что там была его бывшая жена.
– Значит, у него был мотив, – предположил Малкольм.
Мотив, – подумала Кейт. Это могло бы быть обычное преступление – ужасное, да, но вполне человеческое. Только вот оно им не было.
– Ты был прав насчет взрыва и цепочки убийств-самоубийств. Ничего нормального в них нет.
– Ты уверена?
Кейт вспомнила неправильность в глазах убийцы. Пару сверкающих в темноте серебряных дисков. Она увидела тень на улице, последовала за ней…
Но воспоминание поблекло, растворилось в темноте и давлении холода.
– Выжившие есть? – спросила Кейт.
– Одна, – ответил Малкольм. – Ее отвезли в больницу в критическом состоянии.
Кейт напряглась.
– Почему мне чудится некое «но»?
– Ее удалось стабилизировать, но когда она пришла в себя… ну, она прямо взбесилась. Убила врача. Набросилась на двух медсестер. Не будь она в таком скверном состоянии, все могло бы быть намного хуже. В конечном итоге они объявили крыло карантинной зоной. Медсестер взяли под наблюдение на тот случай, если это заразно.
Кейт прижала ладони к глазам, пытаясь смягчить головную боль и подавить ощущение, возникшее у нее в горле при слове «заразно». Она была там. Она видела…
– Кейт, – чересчур спокойно произнес Райли, – как ты себя чувствуешь?
«Паршиво, – подумала Кейт. – Вот как».
– Ее надо к врачу, – сказал Малкольм.
– Она в порядке! – огрызнулась Кейт. У нее зазвенел телефон. – И ей пора на работу!
Она встала, замерла на миг – голова закружилась – и двинулась в коридор.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил Райли.
Кейт вспылила.
– Я же сказала, что в порядке!
– Предполагается, что я должен просто поверить тебе?
Кейт развернулась.
– Меня не волнует, веришь ты мне или нет. Ты мне не отец, а я – не твой домашний зверек.
– Ну, знаешь! Это уже чересчур!
– Эй, а ну успокойтесь! – смешался Малкольм.
Кейт скрестила руки на груди.
– Послушай, – медленно проговорила она, – ты прав, я неважно себя чувствую. Но мне надо на работу. Если будет нужно, я оттуда свалю. Честное слово.
Райли открыл рот, но так ничего и не сказал.
Если Кейт и ненавидела какой-то звук, так это звон колокольчика от входной двери.
Зачем он нужен, если стойка все равно обращена к двери и она, Кейт, видит, кто вошел? И вообще очередь тянется до самого входа, дверь постоянно открывается и закрывается, и звон стоит почти непрерывно.
– Следующий! – нетерпеливо крикнула Кейт.
Чтобы отвлечься от колокольчика, она попыталась сосредоточиться на посетителях и сыграть в игру под названием «Угадай секрет».
Женщина в фиолетовом платье на два размера меньше нужного? Спит со своим подсобным рабочим. Мужчина с мобильником? Растратчик. А тот, который сейчас прямо перед ней? Подсел на снотворное. Иначе ничем не объяснишь, почему он тормозит с заказом.
Жилка у Кейт на виске дернулась.
– Следующий!
Мужчина подошел шаркающей походкой, не отрывая взгляда от своего телефона.
– Сэр!
Он говорил тихо, и Кейт поняла, что адресовано это собеседнику в телефоне.
– Сэр!
Он поднял палец и продолжил говорить.
– Сэр!!!
Ее охватило раздражение. Оно рывком преобразилось в гнев, и, прежде чем Кейт успела осознать, что она творит, ее рука метнулась за стойку.
Она выхватила телефон у мужчины и швырнула его в голую кирпичную стену – ее устроили здесь, чтобы добавить «Кофейному зерну» домашнего уюта. Телефон разлетелся вдребезги, и, когда мужчина наконец поднял голову, у него на шее вздулись вены. Он устремил пристальный взгляд – не на нее, на обломки телефона, – и первой мыслью Кейт было метнуться за стойку и схватить мужчину за горло. А это будет действительно приятно.
Порыв овладел ею, такой простой и быстрый, что она почти не осознала его.
Она увидела всю картину отчетливо, как в зеркале. Она почувствовала его плоть под своими руками, услышала резкий хруст костей. И сама идея была подобна холодному компрессу на воспаленный лоб, бальзаму на ожог, такая внезапная и утешительная, что ее пальцы уже начали сгибаться. Голосок в ее голове, тот самый, что твердил: «Не делай так, Кейт», вдруг сменился другим, говорящим: «Делай!» И лишь потом она подумала: «Нет, стоп!» – и опомнилась.
Это напоминало резкий переход из приятного сна в кошмар. Чудесное, уверенное чувство сменилось приливом тошноты и пронзительной болью за глазными яблоками.
Что она только что сделала?
Чего она едва не сделала?
Кейт заставила себя попятиться – отступить от стойки, от потрясенной очереди, от мужчины, начавшего орать, – сорвала с себя фартук и бросилась бежать.
II
Она кинула сумку у двери.
Райли с Малкольмом ушли – спасибо Господу за Его маленькие милости.
В ушах лихорадочно стучала кровь, но неведомое нечто, овладевшее ею в кофейне, ушло, оставив лишь головную боль и давление на глаза.
Мигрень? Но у Кейт никогда не бывало мигреней. Кроме того, она была абсолютно уверена в одном – в список побочных эффектов данного недуга явно не входит неожиданная жажда насилия.
