Кейт прислонилась к холодному металлу шкафчиков и постаралась говорить непринужденно.
– Сложно объяснить. Я нашла зацепку, но не в Процветании, и я не знаю, сколько времени потребуется. Поэтому я отослала вам файлы – на всякий случай, вдруг… – Она не смогла закончить фразу и сменила тему. – Я вернусь. Как только все закончится. Передай Стражам.
– Я совру?
– Надеюсь, нет.
– Куда ты собралась?
– Домой, – слово оцарапало ей горло. А потом, из-за того что Райли дал ей так много, а она ему ничтожно мало, Кейт добавила: – В Истину.
Райли с силой выдохнул, но в его молчании не было удивления. Может, он с самого начала догадывался. А потом он настойчиво произнес:
– Послушай, что бы ни происходило, от чего бы ты ни бежала или к чему, я лишь хочу, чтобы ты знала…
Кейт смахнула слезу и нажала «Отбой».
Прежде чем Райли успел перезвонить, она выключила телефон, положила его в конверт и засунула все на хранение – под шкафчик.
В туалете было чисто, как и в других помещениях «Перекрестка»: безупречность на индустриальный лад. Вдоль стены над рядом раковин тянулось зеркало, и Кейт, примостив солнечные очки на макушке, умылась. Ей хотелось стереть из памяти разговор с Райли, смыть сомнения, которые он швырнул ей в голову, будто пригоршню пыли.
Она ведь все делает правильно. Разве не так?
Она узнала город в том видении. Она движется в правильном направлении.
Если только она не ошиблась. Тень пребывала у нее в голове, сплетаясь с ее воспоминаниями, с ее самыми темными мыслями и страхами. Что, если, что, если, что, если…
Хватит!
Кейт знала разницу между правдой и ложью, между видением и сном, между своим разумом и разумом монстра. Ведь так?
Девушка подняла голову и встретилась взглядом со своим отражением.
Ее замутило. Трещинка в левом глазу увеличилась, отхватила еще кусочек голубого. Она расширяется сама по себе или ее вмешательство разбередило рану? Кейт заколебалась, сопоставляя потенциальный вред и необходимость быть уверенной, время потери влияния и странную притягательность трещинки.
Стремление знать победило. Кейт посмотрела себе в глаза.
– Где ты? – прошептала она.
Этот вопрос она задавала себе по тысяче раз на год, всякий раз, как ей хотелось представить себя кем-то другим, в другом месте, но тьма откликнулась и потащила ее вперед и вниз, в…
Коридор
дома за Пустошью
мертвые цветы
на пороге
разбитая картина
на полу
слой пыли
толщиной с краску
на всем
она
никогда
не чувствовала себя
такой одинокой
эта печаль
накрывает ее
с головой
единственный звук
это голос
ее голос
эхом звучащий
в пустом доме
«Где ты?»
она ищет
пару
серебряных глаз
но комнаты
пусты
а потом
она видит
труп в коридоре
пулевое отверстие
обожженный кружок
в горле
она присаживается
его глаза
медленно открываются
круглые как луна
удерживают
его взгляд
когда дом
содрогается
рассыпается
на…
…кровь
повсюду
плещет как краска
на землю
на стены
тела
рассыпаются
словно тени
их огонь
выжигает все
не осталось
ничего
кроме пустых оболочек
в серо-зеленом
и букв отпечатанных
на окровавленных рукавах
Ф
Т
Ф.
Кейт вырвалась.
Она стояла у столешницы, судорожно хватая воздух. Резкий белый свет застилал глаза, из носа капала кровь, и она почти что слышала, как осколок расширяется, взламывая глаз, будто лед по весне.
Мгновение спустя Кейт осознала, что она не одна.
Рядом стояла женщина постарше, крепко придерживала ее под руку и стискивала в кулаке скомканное и намоченное бумажное полотенце. Губы ее шевелились, но у Кейт звенело в здоровом ухе, и слова долетали лишь неясными обрывками.
– Я в порядке, – сказала она, болезненно осознавая, что солнечные очки лежат на краю раковины и серебряная трещинка в глазу теперь на виду.
Шум в ушах стих как раз в тот момент, когда женщина коснулась щеки Кейт.
– Давай я посмотрю, солнышко. Я работала медсестрой…
– Нет! – выдохнула Кейт и отшатнулась.
«Заразно». – Так выразился Малкольм. Кейт уже больна. Не хватало ей заразить кого-нибудь еще! Но когда она попыталась вырваться, женщина цыкнула на Кейт, как на непослушного ребенка, обхватила ее лицо ладонями и приподняла.
А затем женщина застыла, глаза ее расширились, и у Кейт екнуло сердце, потому что непрошеная помощница явно заметила серебро.
Но женщина произнесла лишь:
– Береги себя, – и прижала к носу Кейт мокрое полотенце.
Но разве кровотечение было главной проблемой?
– Спасибо, – пробормотала Кейт, пытаясь скрыть ужас в голосе вместе с удивлением и облегчением.
Когда женщина вышла, она тяжело присела на столешницу. У нее дрожали руки.
«Ну что ж, – мрачно подумала Кейт, – по крайней мере, я не заразна».
«Вы покидаете Процветание», – гласил дорожный знак.
Здесь не было ни сторожевой вышки, ни КПП с вооруженными пограничниками – за попытку выбраться отсюда никаких наказаний не существовало, – просто открытые ворота.
Чуть позже Кейт очутилась в буферной зоне, на нейтральной полосе в милю шириной.
Она подъехала к перекрестку двух дорог, тому самому, который миновала полгода назад, и ее снова посетило ощущение дежавю. Кейт свернула на трассу, ведущую к Истине, и у нее закололо в основании черепа.
Радиосигнал пропал.
